Летние гости областного художественного музея – родом с берегов Невы. Последовательно открывая новые выставки едва ли не каждый месяц, островные музейщики «рисуют» картину современной отечественной художественной жизни, в которой взнос творцов Петербурга всегда был значимым. Помнится, одним из «гвоздей» прошлого сезона в музее был «солнечный» художник-скульптор Иван Тарасюк. В этом году большой зал распахнул двери для творчества Владимира и Андрея Ветрогонских. Справедливости ради стоит сказать, что большую часть музейной территории населяют персонажи Андрея Ветрогонского. А семейный характер выставке придал тот отрадный факт, что музей обладает небольшой коллекцией графических работ с автографом Владимира Ветрогонского – старшего и первого. Мэтр советского и российского изобразительного искусства, В. Ветрогонский получил заслуженное признание как мастер станковой гравюры, рисунка и акварельной живописи, чьи работы украшают ведущие музеи страны и мира, как автор серий «На Псковщине», «По фронтовым дорогам», «Северная Магнитка», «Волго-Балт» в составе грандиозного цикла «По родному Северо-Западу». В них художник в полной мере оправдывает «присужденное» ему звание романтического певца преобразующего труда и лирика индустриального пейзажа. Об этих масштабных начинаниях, составляющих истинно «наше наследие», как принято говорить (и правильно принято), на выставке напоминает, например, лист из «Северной Магнитки» – «Переезд Колита». Большей же частью сахалинский Ветрогонский – это серия графических зарисовок «Дорогами мира», запечатлевших пышную экзотику Бенгалии. Отдавая сердце странствиям по миру, мастер фиксировал в тончайших и точнейших деталях протекающую мимо него жизнь – в тугих от ветра парусах на реке, в серпантине горных дорог, в ликах грациозных мадонн с младенцами на руках... В страничках путевого дневника Ветрогонского по Бенгалии возникает торжество черного, белого и серого цветов, богатства которых довольно, чтобы показать умение художника поймать ощущение полноты этой самой жизни... Пройдя через классически ясный, документальный реализм Владимира Ветрогонского, пришедший на выставку погружается в мир Андрея Ветрогонского. И немедленно убеждается, что сын весьма далеко ушел от своего прославленного отца и учителя, став абсолютно самодостаточной величиной. Андрей Ветрогонский сочиняет свой дивный новый мир, открывая новизну буквально в капле воды на ладони. Он создал свою систему координат, в которой главными величинами обозначены город – природа – человек – храм, и все они получили немалую лепту от мастера. Его работы делятся со зрителем сказочной мягкостью, теплым светом и недюжинным чувством юмора, накрывая наш остров питерским небом: с длинными облаками, тенями и тайнами и непременно – с добродушными воронами. Эти птицы для художника персонажи настолько не случайные, что кочуют вроде задорных сереньких «запятых» с листа на лист. Так что понятно, почему организаторы не удержались и задействовали их в наименовании выставки (на баннере, что зазывает с улицы Ленина в музей, так и значится задиристо: «Знакомые вороны», «Елки-палки» и другие»). Он не гонится за изобилием впечатлений, хотя его кисть также «ловит» вдохновение в дальних и удивительных странах. Он может побродить по Флоренции, передать желтый зной Хургады так, что ощущаешь его буквально кончиками пальцев, но все-таки самое завораживающее – это Петербург Андрея Ветрогонского. Уж сколько бы северная столица за три века существования ни получила даров от мастеров, а каждому входящему в ее мир гарантируется свежий взгляд – Петербург Ветрогонского ни на какой другой не похож. Роман художника с великим городом не громок, не криклив, потому что это история его долгой любви, история его родины, большой и малой одновременно. Благодаря А. Ветрогонскому вошла в вечность небольшая речка Карповка, что на Петроградской стороне. Скромное обаяние любимой Карповки он «брал на карандаш» в разное время года, в разных ракурсах – так, как любящий родитель бесконечно наблюдает жизнь своего младенца, запоминает лепет и каждую улыбку. Начало деревенской серии пейзажей коренится в прекрасной простоте деревни Яхново на реке Сясь, где художник черпает душевный покой и творческие стимулы. Столь возлюбленная и прославляемая А. Ветрогонским музыка цвета раскладывается на отдельные ноты и настроения. В писанных с зимне-весенне-осенней натуры пей-зажах («Одинокая липа», «Елки-палки», «Река замерзнет только в феврале», «Спокойная осень») белизна переливается десятком оттенков – от серебристого до фиолетового, цвет красноречивее слова, а палитра возведена в статус царицы доказательств таланта. А серия «Триодь постная», над которой художник работает многие годы, соединяет земное и небесное. Здесь используется прием жатой бумаги, что сообщает листам иллюзию-эффект древней фресковой живописи. Надо сказать, что вообще постоянство, стремление возвращаться к началу, к однажды озарившей идее характерно для творчества Андрея Ветрогонского. Оттого существует по нескольку вариаций одной той же темы, этюда, сюжета, исполненных в разных цветовых гаммах. И это тоже не случайность. – Художник довольно быстро определил круг любимых мотивов и образов: питерские дворы, северные деревенские пейзажи, портреты близких людей, изысканно лаконичные натюрморты. Его работы – все то, к чему давно привык, с чем сроднился, что полюбил. Но главное – особая поэтическая интонация доверительного разговора со зрителем, возможность красочно и пластически выразить всю гамму ощущений, связанную с непосредственным восприятием природы, со сменой времен года, с ритмами современного города. Андрей Ветрогонский пишет то, что видит каждый день, но, каждый раз глядя на знакомый объект, он видит его по-разному, – говорит куратор выставки научный сотрудник музея Елена Прохорова. «Чем меньше художник поддается моде и времени, тем больше вероятность приближения к задуманному», – заметил художник Андрей Ветрогонский. Сказанное однажды прочитывается в его творчестве, приблизившемся сегодня благодаря областному художественному музею к зрителям Сахалина. И. Сидорова.
Cантехника
