Новый Лесной кодекс, как и вообще нынешняя государственная политика по отношению к лесной отрасли, вызывает массу горячих споров. В нынешнем году в Тымовском районе, например, обострилась проблема с обеспечением населения дровами, и тамошние власти считают, что это прямое следствие политики последнего времени, которая ведет к разрушению лесной промышленности района, являющейся «градообразующей» отраслью для ряда населенных пунктов.

О том, что все-таки происходит в лесном комплексе области, какое будущее его ждет, мы попросили рассказать начальника областного департамента лесов и охраняемых природных территорий Сахалинской области С. Котельникова.

Куда ушли

лесхозы?

– Скрывать не буду, от нынешнего Лесного кодекса я тоже далеко не в восторге. «Благодаря» ему мы сейчас находимся в таком клубке противоречий организационных, правовых, что каждый день приходится разгадывать новые и новые ребусы. Кодекс разрабатывали три или четыре года, но в итоге приняли в таком варианте, что он очень сложно применим на практике. Небольшой пример. По информации из Рослесхоза, уже подготовлено 600 (!) поправок к нему, которые должны быть рассмотрены на весенней сессии Госдумы.

Но тем не менее, как это ни покажется странным, в основе нынешнего кодекса лежат абсолютно верные идеи, и концепция его действительно отвечает требованиям времени.

Дело в том, что лесное хозяйство, о котором мы традиционно говорим, те же лесхозы и прочее, это все дитя советской плановой системы. Само понятие «лесхоз» появилось только в 30-х годах прошлого века. Плановая экономика отличалась тем, что лесхозу как юридическому лицу доводился план по посадке леса и прочим лесохозяйственным работам. Но при этом государство давало на это минимум денег, остальное лесхозы зарабатывали сами, за счет так называемых рубок ухода. Которые постепенно превратились в «рубки дохода» и в принципе стали целью ведения лесного хозяйства.

Будучи по своему мировоззрению лесоводом, я абсолютно уверен, что чрезмерное увлечение добыванием денег от «рубок дохода» и стало одной из главных причин, которые привели к кризису лесное хозяйство. По образному выражению одного из моих хороших знакомых, тоже профессионального лесовода, «нас бревна задавили». Ситуация усугубилась, когда страна встала на рыночные рельсы. Денег ни на что не стало хватать, многомесячные задержки по зарплате стали повседневной реальностью. Перекос в сторону получения доходов резко усилился. Рубили сплошь и рядом с нарушениями правил проведения рубок ухода и, естественно, прежде всего выбирая спелую деловую древесину, имеющую реальную стоимость. Потому что проведение настоящих рубок ухода даст такую древесину, которую некуда будет деть, – гнилую, ломаную, горбатую, фаутную и т. д.

Более того, я абсолютно уверен, что рубки ухода как таковые в нашей тайге, которую человек не создавал, не выращивал, не нужны и нарушают как естественный процесс произрастания, так и естественный баланс экосистемы. Другое дело – искусственные насаждения, там – да, рубки ухода, ведущиеся с «младенчества» посадок, как комплекс мероприятий по выращиванию искусственных лесов, нужны. Но тайга! Как лезть к ней с топором, утверждая, что ты за ней ухаживаешь? А ей нужны твои «ухаживания»?!

Нынешний Лесной кодекс положил этому конец. Сейчас система организации лесного хозяйства практически возвращается к той, что была в дореволюционной России (в части лесничеств как структуры управления и охраны во главе с лесничим) и что существует в других странах. То есть функции госуправления и госконтроля теперь отделены от всякой хозяйственной деятельности – раньше у нас все это было дико смешано.

В прошлом году все 19 лесхозов прошли через весьма болезненную процедуру реформирования. Создано ОГУ «Сахалинские лесничества», в котором 17 лесничеств являются структурными подразделениями, границы лесничеств и их количество утверждены Рослесхозом. Лесничества действуют в административных границах районов. Их функции – управление и контроль. Причем даже тушением пожаров они не занимаются. Для тушения пожаров создано на базе нашего авиазвена ОГУ «Сахалинская авиабаза». Ему переданы все пожарно-химические станции, оно формирует на местах свои подразделения – лесопожарные станции, авиаотделения, авиагруппы.

Лесничества занимаются вопросами учета лесного фонда, ведения лесного реестра, подготовкой технических документов для проведения аукционов по аренде, документов для отпуска древесины населению, отводами лесосек вне арендованного лесосечного фонда, контролируют выполнение работ по государственным контрактам – проще говоря, выполняют управленческие и контрольные функции.

Штаты лесничеств невелики. Но при нормальной постановке работы их вполне достаточно. Лесничие ведь будут действовать не сами по себе, а в тесном сотрудничестве с правоохранительными органами, в том числе проводить рейды по территории лесного фонда. Одна из их основных задач – выявление и пресечение правонарушений в лесах.

На базе шести лесхозов мы создаем шесть автономных государственных лесных учреждений, которые будут заниматься всеми видами хозяйственной, в том числе и лесохозяйственной, деятельности. Они связаны с нами своими уставными задачами, в числе которых выполнение работ для госнужд. Все остальное – на их усмотрение. Хотите пилить лес? Пилите. Но рубками главного пользования, по-честному, со всей ответственностью, которую обязан нести каждый лесозаготовитель, не прикрываясь словами об уходе за лесом.

Но главная задача этих автономных учреждений сейчас – выжить. Они, конечно, имеют некоторые преференции по части опыта и знаний, но еще неизвестно – сумеют ли ими распорядиться. Потому что кто сказал, что лесовосстановительными работами по госконтракту должен заниматься именно лесхоз? Контракт может выиграть любая организация, предприниматель. Конкурс, конкуренция – вот форма получения гарантированных бюджетных денег.

Поясню. Основной формой лесопользования (в частности, заготовки древесины) является сейчас аренда через аукцион – кто больше заплатит. Арендатор не просто готовит лес. На него возлагается обязанность самостоятельно и за свой счет вести полный комплекс лесовосстановительных и лесохозяйственных работ на арендованном участке. Единственное, что возмещает государство, это затраты на тушение пожаров. Но все остальное арендатор осуществляет сам.

Однако далеко не все лесные участки у нас сданы в аренду. Но и на не переданных в аренду лесных участках необходимо вести лесохозяйственные работы. Государство заинтересовано в том, чтобы выращивали лес, охраняли его от пожаров, проводили иные лесохозяйственные мероприятия. Собственность-то федеральная. В наших условиях приоритетны посадка, уходы за лесными культурами, рубки ухода в молодняках (именно в молодняках), противопожарные мероприятия. И государство готово оплатить эти работы. И выставляет на конкурс контракты на их проведение. Кто согласится сделать эти работы за меньшую стоимость, кто предложит лучшие условия – лесхоз или предприниматель, тот и получит деньги. И неплохие, замечу, деньги.

Но деньги деньгами, а лесохозяйственные мероприятия – дело все-таки затратное, и, для того, чтобы, на «кусок хлеба» положить «кусок масла», к госконтракту прилагается договор купли-продажи древесины без проведения аукциона. То есть если предприятие выиграло конкурс, то оно без всякого аукциона может по договорам купли-продажи вести рубки главного пользования, готовить деловую древесину и использовать ее по своему усмотрению. И это очень привлекательное предложение.

Казалось бы, кому, кроме лесхозов, интересны к выполнению даже за «живые» деньги посадки и прочее? А тем не менее проведенные нами конкурсы уже показали, что есть и иные, помимо традиционных лесохозяйственников, соискатели. Да, их в первую очередь, и мы это понимаем, интересует древесина. Но если они не будут при этом сажать новый лес, не исполнят государственный контракт, им не поздоровится. Победителю дается бюджетный аванс, и будь добр выполнить условия контракто. Отговорки ни лесничества, ни прокуратура не примут. Контроль в этой части будет предельно жесткий.

Абсолютно очевидным становится процесс постепенной коммерциализации ведения лесного хозяйства. К примеру, лесные питомники. Традиционное мнение – они невыгодны и содержание их убыточно. А уже в прошлом году арендаторы, которым вменено в обязанность производить посадки, кинулись – где брать посадочный материал? И пошли в питомники лесхозов. Кстати сказать, в тех же Соединенных Штатах, и не только в них, лесопитомники – достаточно эффективно работающая коммерческая структура, дающая стабильный доход своим хозяевам.

Словом, направление реформы в лесоуправлении и ведении лесного хозяйства в целом понятно, по крайней мере в теории. Другое дело, что такую глубокую реорганизацию не  надо было делать в виде практически мгновенной «революции» – за один год. Вот эта спешка как раз и ударила очень сильно по людям.

«Жучков» больше не будет

Теперь о ситуации в Тымовском районе. Основные претензии местных властей – прекращение так называемого краткосрочного лесопользования, из-за чего муниципалитеты якобы лишились пиломатериала, а население дров.

Да, краткосрочного лесопользования больше не будет. Лесной кодекс определил только две формы осуществления лесозаготовительной деятельности – аренда и договор купли-продажи. И это совершенно правильно.

Я всегда был абсолютным противником «краткосрочки». Это сказки, что древесина готовилась для нужд бюджетных организаций. Любое бюджетное учреждение не приступит ни к ремонту, ни тем более к строительству без утвержденной в установленном порядке сметы, в которую заложена и стоимость приобретаемого пиломатериала. При чем здесь своя заготовка древесины?

«Краткосрочка» работала не на бюджетные учреждения, она кормила «жучков» от леса, которые не несли никаких обязательств – ни по лесовосстановлению, ни по охране лесов. Под видом «краткосрочки» фактически шло хищение леса. В Тымовском  всего 5 арендаторов. А «краткосрочкой» занималось 16 хозяйствующих субъектов. Почему так много? Да именно потому – минимум затрат, минимум проблем и никаких забот.

У «краткосрочника» никак не должна была появляться деловая древесина. Коль уж он на подряде спилил лес, то должен весь его отдать заказчику и получить с него только деньги за работу. Но гораздо выгоднее было оставлять у себя именно древесину более дешевую, вследствие минимума издержек и отсутствия иных обязательных затрат, чем у арендаторов. Последние находились в заведомо невыгодном положении. Им приходилось выполнять определенный объем обязательств, и их продукция оказывалась неконкурентоспособной.

Слово «краткосрочка» следует забыть. В Тымовском с этим связывают внезапное отсутствие дров. Ситуация непонятная. У нас в лесу дров вполне хватает. Помимо огромных площадей горельников это еще и откомлевка, и вершинник, и даже балансовая древесина, которую лесозаготовители или просто сталкивают в отвал, или закапывают в землю – лишь бы освободить площадки. С каждого кубометра по всем нормам получается не менее 10 проц. дров. Арендаторы готовы их отдавать, только вывезите, чтобы лесничие не напрягали, не заставляли платить неустойки за брошенную древесину и захламление лесосек. Арендаторы скажут спасибо, если местная администрация наладит с ними деловое сотрудничество и вывезет от них эту древесину, произведет очистку мест рубок. Но для этого должно быть движение со стороны местной администрации.

Аналогично и по самозаготовке дров населением. Это разрешено и специально оговорено Лесным кодексом. В прошлом году принято постановление администрации области, в котором прописана вся процедура. Единственная сложность для жителей районов: разрешение выдает только наш департамент, но даже в этом случае гражданину нет никакой необходимости ехать в Южный за договором – все делается через лесничество, на месте. То же самое по поводу самозаготовок леса для строительства жилья, надворных построек, ремонта. Человек обращается в лесничество, ему показывают участок, клеймят деревья в рубку, и готовят все необходимые документы для заключения договора купли-продажи.

Муниципалитету никто не мешает взять на себя организационную часть этого вопроса – собрать заранее с жителей и передать в лесничество пакет заявлений и проследить, чтобы лесничество не затягивало решение этого вопроса.

В областном законе о лесопользовании, который сейчас рассматривается в облдуме, будут прописаны еще и аукционы на поставку дров заинтересованным лицам. Покупайте деляны, готовьте дрова и продавайте их – это предпринимательская деятельность. Местные власти, регулируйте свои отношения с заготовителями, арендаторами, определяйте систему льгот, преференций и т. п.

Все вопросы можно и нужно решать, надо просто наладить работу в соответствии с новыми условиями и делать все это заранее, а не тогда, когда снегу уже навалило по пояс. Надо научиться работать в новых условиях, тем более если они определены законом.

Кто выживет?

Выживут те, кто быстро поймет, чего требует государство от лесного бизнеса, и те, кто способен перестроить свои производства под новые условия. Те, кто будет ждать, что «само рассосется», не выживут, им просто не дадут этого сделать.

Но пока слухи о гибели лесной промышленности преувеличены. Практически все арендаторы того же Тымовского района подали документы на переоформление своих участков. Никаких особых затрат при этом они не понесли и не понесут, никакой платы с них не взимается. С 3 января мы уже начали выписку лесорубочных билетов.

Но проблемы действительно есть. В прошлом году экспортная пошлина на круглый лес была 10 евро за куб. Выжили. В нынешнем – 15 евро за куб. Тоже, надеюсь, справятся. Но 50 евро в следующем году – это слишком резко. Себестоимость заготовки кубометра древесины у нас сейчас порядка 1400 рублей. А пошлина составит 1700! Тут надо пытаться добиться более плавного роста экспортной пошлины.

В любом случае надо понимать, что Лесной кодекс подстроен под крупного, глубоко интегрированного лесопользователя. И это сделано абсолютно правильно. Сегодня выживут только имеющие свои мощности по переработке заготовленной древесины. Куда деваться остальным? Объединяться, идти в подряд к арендатору, которого мы заставляем осваивать лесосечный фонд в полном объеме. Да, в Тымовском районе 27 лесопильных предприятий. Да, вопрос – что они будут пилить? Воровать лес? Так ведь все равно поймаем.

Лесной кодекс был принят в декабре 2006 года. Уж за год-то можно было хотя бы ознакомиться с ним, чтобы узнать, что ожидает, тем более что о перспективах говорилось в открытую не раз.

Однако и крупный производитель сможет выжить только в том случае, когда у него будет добавленная стоимость, которая заключается не в экспорте и даже не в досках, а в полной глубокой переработке древесины. Пока такой цикл только у компании «Сахалин Вуд» (бывшая «Сахалин-Тройка» (Холмск)). Здесь могут переработать все, и на выпуске – вплоть до щепы.

Со своей стороны и наша политика предполагает передачу в аренду только крупных лесных участков. Аренда в 2 – 3 тыс. кубометров это, извините, работа одной лесозаготовительной бригады, это – не предмет аренды, тем более со всем комплексом лесохозяйственных и лесовосстановительных работ. Причем надо помнить, что лесфонд у нас очень истрепан-расстроен рубками еще Сахалинлеспрома. Да еще под «краткосрочку» постарались, выхватывая наиболее доступные куски. А сейчас ведь речь идет не просто о лесозаготовке, а о комплексном ведении лесного хозяйства, и для этого будут предоставляться в аренду крупные участки – не менее территории прежнего лесничества.

Все эти перемены, конечно, непросты и болезненны. Но готов сказать со всей определенностью – с основных позиций, которые заложены в Лесном кодексе, государство не сойдет. Происходящие перемены надо принять как данность и начинать работать, исходя уже из новых условий.

Записал В. ГОРБУНОВ.

Газета "Советский Сахалин"

5 марта 2008г.