В пятницу в южно-сахалинском Чехов-центре показом последних двух спектаклей Лаборатории современной драматургии завершилась "экспериментальная неделя". Напомним, первые две работы, представленные накануне, вызвали живой и в целом доброжелательный отклик у публики.

Каждый спектакль сопровождался обсуждением, и зал во время него был почти так же полон, как и во время просмотра.

Напомним, по условиям эксперимента четырем режиссерам предстояло за несколько дней поставить в Чехов-центре по "эскизу спектакля" - по предложенной буквально накануне пьесе современных авторов. Произведения для сахалинской лаборатории были отобраны художественным руководителем театра Никитой Гриншпуном, причем принцип отбора, по его словам, был один: "они разные". Два "текста" польских авторов - "Ночь" Анджея Стасюка и "Двое румын, говорящих по-польски" Дороты Масловской, "Остров Рикоту" Натальи Мошиной и "Приход тела" братьев Пресняковых. Работать с ними предстояло опытному Вячеславу Кокорину и молодым режиссерам Дмитрию Егорову, Андрею Корионову и Марату Гацалову.

Очевидно, что последнему досталось самое трудное - произведение братьев Пресняковых. Текст не просто шокирующий - остальные, особенно первые два, тоже не о борьбе хорошего с лучшим, но тем не менее поддающиеся "действенному анализу", попросту говоря - внятные.

В этой же пьесе описана цепь событий, одно нелепей и страшней другого, связанных между собой иррационально - как это бывает во сне. Грубо говоря, перед нами бред, кошмар - в прямом смысле слова. Или, если помягче - образец сюрреализма. При этом написана пьеса интересно и, несмотря на глумливое название, имеет право на жизнь в качестве литературного произведения. Не исключено, что в виде киносценария она еще дождется своего Бунюэля, но сценическая ее судьба пока складывается несчастливо - за восемь лет только новый худрук Чехов-центра отважился предложить ее к постановке в своем театре - в качестве "лабораторной работы". Слишком много в этом тексте того, что считается в театре табу - секс, насилие, грубый натурализм, мат и так далее. Того, что мы в избытке видим в жизни и на экране, но никогда "прямым текстом" на сцене.

Как рассказал после спектакля Марат Гацалов, на чтение пьесы и раздумье, браться ли за эту постановку, у него было около суток. И четыря дня - на репетиции. В итоге получился почти часовой спектакль, в котором были заняты не только актеры Чехов-центра, но и рабочие сцены, и администрация театра - довольно много народа, изумившего режиссера дисциплиной и самоотверженностью. Причем спектакль вышел вполне полноценный, где все актеры знали роли наизусть, а мизансцены были проработаны.

Игрался спектакль на импровизированной малой сцене - в фойе на втором этаже театра. Зрительный зал был полон и в целом остался доволен увиденным.

Скандала не произошло. Мертвую девочку, как и следовало ожидать, изображала кукла, кое-что из текста было вырезано, ненормативная лексика была произнесена, но без энтузиазма, тема секса в постельной сцене не раскрыта. Но главное, режиссер буквально в два приема привел абсурдный текст к "системе Станиславского" - к здравому смыслу. Во-первых, введя в действие дополнительного персонажа - "режиссера", который произносит авторские ремарки и (тут уже немного отсебятины) руководит репетицией и одновременно фотосессией. А во-вторых, отстранив происходящее на сценической площадке от зрителей частыми вспышками фотокамер.

И все - дальше, до самого последнего момента спектакля, было не страшно. То есть вещи, конечно, происходили жуткие, но уже не рядом, а "на экране", и актеры, произнося текст и изображая эмоции, подчеркивали, что играют убийц, маньяков и еще черт знает кого - играют, а не живут их жизнью. Временами зал смеялся.

Но когда уже все было сыграно и текст дочитан до конца, случилось неожиданное - на площадку вышла настоящая живая маленькая девочка, проследовала мимо замерших актеров, повернулась к зрителям и посмотрела на этих взрослых людей беззащитным взглядом немного смущенного ребенка. И вот в эту самую последнюю секунду спектакля внезапно пропал "экран", отстранявший зрителей от только что увиденного и услышанного - и это был шок...

Аплодисментов не было, но последовавшее за спектаклем обсуждение показало, что зрители работу московского режиссера в целом приняли и одобрили. Вновь, правда, была поднята тема "мата на сцене", но ненадолго - смертельно уставший режиссер оборвал зрительницу: "Мата не будет на сцене, когда вы сами перестанете ругаться".

В основном же говорили о том, что на Сахалине есть зритель, психологически готовый к подобным постановкам, и что для таких спектаклей сахалинскому театру нужна малая сцена. В завершение руководитель лаборатории современной драматургии Олег Лоевский напомнил о задаче театрального эксперимента - дать возможность зрителю увидеть современника и попытаться понять, что с нами происходит.

Наталья Крапивина.

ИА Sakh.Com

20 декабря 2009г.