Информация: Общество

Цветы заказника "Восточный" растут из наших сердец


"Возьми в заказник, устал от солнца". "Хорошо, приедешь - обсудим" - пискнула ответная СМСка. "Слава Богу!" - с большим облегчением подумал я. Морозный воздух и снег, я на лыжах иду... ах, прелесть! - мечтал я. Это СМС-сообщение от руководителя "Экологической Вахты Сахалина" Дмитрия Лисицына я получил в декабре 2008 года очень далеко от дома - в Индии, на пляже Palolem в штате Гоа. Уже полгода мы, два сахалинских велосипедиста, шлялись по Сибири и Монголии, Китаю, Юго-Восточной Азии. Последний ливень был 26.10.в Калькутте. "Полтора месяца ни одного дождичка! озвереть можно от счастья такого, - с тоской думал я, слоняясь по пляжу. - И тучки Бог не пошлёт заслониться от солнца...". Урождённый сахалинский человек, мне лучше дождь или снег через день (вру, лучше через 2-3), чем вечное индийское солнце. На песке пляжа рядом со священными коровами лежали туристы с туманного Альбиона. Хотелось подойти, под жарким декабрьским солнцем завязать разговор о наших родных, холодных и мокрых островах... Увы, для этой лирики мне не хватало знания английского.

Южно-Сахалинский аэропорт встретил порывами мокрого снега, Новый год отметили в лесу, человек 20 нас было. Мела метель, у костра мы накрыли богатый стол на сугробе и нарядили живую ёлочку. Ударными, непомерно большими дозами холодного воздуха и снега (до ангины!) я заморозил осточертевшее индийское солнце, и хиповые пляжи Гоа улеглись в архив памяти сладкими воспоминаньями. Что пройдёт, то будет мило, не правда ли?

Но не знал я ещё, каким суровым окажется окончательное излеченье от тропиков. Четыре раза был в заказнике летом, ни разу зимой.

"Восточный", территория Бога

Наш остров похож на рыбу - так пишут в дорогих глянцевых фотоальбомах и в дешёвых мажорных статьях. В контексте этой статьи уместней сравнить его с побитой молью шкуркой соболя. На севере оленьи пастбища за полтораста лет обильно политы нефтью. На юге, например, в треугольнике "Корсаков - Анива - Южно-Сахалинск" мелиораторы болота сушили-сушили, с клюквой боролись-боролись... много шрамов земле наделали. По долинам-распадкам брошенные поля колхозно-совхозные, гари, неудобья... Этот современный ландшафт острова создан людьми. На взгляд неопытного человека, почти весь остров порос настоящим лесом. Нет, это так называемый "вторичный" лес, сравнительно недавно он сам по себе вырос между пней, оставленных лесорубами. Только в неприступных горах остались маленькие оазисы "шкурки соболя", нетронутая людьми первичная тёмнохвойная тайга. Кое-где растёт лес, японским и русским человеком саженый. Иногда старый и красивый, как в городском парке, иногда нет - в любом случае он не природный. Ведь всё, к чему прикасается человек - это уже его, человечье.

Заказник "Восточный" - не человеческий. Территория Бога, Его замысел. 1 процент от площади острова, где время остановилось, где всё так, как было сто или тысячу лет назад. Немногочисленные экотуристы совершают здесь путешествие во времени, попадая в таинственный мир древнего Сахалина.

В августе 1985 года ещё не было слова "экотурист", не было и "Восточного". Несколько часов мы вчетвером ехали от п. Тымовское на восток на лесовозах, потом по остаткам весенних лавин долго поднимались по твёрдому, как асфальт, снежнику. Снеговая вода омывала побеги черемши, был конец лета, а здесь только-только начиналась весна. Заночевали на склоне горы, утром поднялись на самый высокий на Сахалине Набильский хребет. За его полуторокилометровой стеной увидели просторы незнакомой тайги. Откуда нам было знать, что через 21 год американский эколог Дэйв Мартин напишет, что это "Заказник "Восточный" - пример, достойный подражания во всём мире". Что "...заказник абсолютно соответствует классификации IUCN (Всемирный союз охраны природы) по категории 1b и самому высшему уровню по нормативам Центра дикого лосося", и ещё: "...Восточный приводился в качестве примера для описания идеального заповедника на Всемирном саммите по лососевым и на ежегодном совещании Американского общества рыбопромышленников".

Ничего этого мы не знали, но завораживал грандиозный вид, реликтовый лес внизу под ногами изливал на нас свою энергию. Мы стояли вверху среди просторных альпийских полян, почти не разговаривали друг с другом, только смотрели, смотрели... Через глаза в нас что-то вливалось, и вот каждый из нас почувствовал в теле наши бессмертные души, из груди, из сердца растущий цветок. Подобный катарсис я испытал спустя 19 лет в Греции в Афонских горах, когда ночью с балкона скита "Святого Андрея Первозванного" смотрел вниз в таинственную чашу предгорий, где в лесных кельях мерцали огоньки афонских старцев. Для неверующего нет мистики, и всё же в 1985 году на вершинах Набильского хребта четыре советских атеиста испытали чувство торжественное, очищающее и глубоко религиозное - как в церкви верующий человек. Ну, так Природа и есть Храм Божий.

Метрах в пятистах на соседнем гольце вспорхнули белые куропатки. Из зарослей вышел медведь, прошёл по шикше, на которой кормились птицы, перевалил каменистый гребень и скрылся из глаз. Хватаясь за лапы кедрового стланика, мы начали спускаться в верховья реки Венгери.

К полудню, когда от вратарских перчаток Коли Валиева остались лохмотья, мы спустились к ручью. В прозрачных ямах воды не прятался - спокойно кружился голец (по справочнику - южная мальма), ниже по течению начала попадаться горбуша. По бурелому вдоль ручья вилась узкая зверовая тропа, мы шли по ней. Жителей таёжной страны не видно, но чем больше притоков принимал ручей, тем просторней становился лес и шире тропа. Вот ручей влился в Венгери. Вдоль реки, под галереями из лиственниц, по белому ягелю и рыжей хвое шла тропа, местами шириной в несколько метров! Смущённый, я шёл по "таёжному проспекту", озирался, страха не было, было полное ощущение того, что мы пересекли границу и без приглашения пришли в гости.... неизвестно к кому, но, судя по тропе, их было много здесь. "Без паспорта и визы, лишь с розою в руке..." - с цветком, растущим из груди очарованные городские люди шли по стране зверей, рыб и растений.

Шли по безлюдью вниз двое суток, встретилась одна лишь избушка охотничья. И вот - "раскинулось море широко", Охотское море. Когда на острове долго идёшь вниз по реке - всегда ждёшь этот простор после закоулков тайги, этот дикий берег, несёшь к нему свой цветок, своё счастье. Что ж это?.. Болтается сейнер у берега, два моряка озабоченно тралят реку бреднем, режут горбушу, выпарывают икру. Самое отвратительное, что есть на свете, когда смерть умножается на наживу. Эта смесь мгновенно убила наши цветы, расстроенный Андрей из-за какой-то мелочи поругался с Николаем... не задерживаясь здесь, мы пошли от устья на север.

Собачья дорога в "Восточный"

2009 год. Очередная акция по подсчёту северного оленя и кабарги, командировка в заказник дней на 10. 2.02.на джипе "Вахты" вдвоём с Дмитрием Лисициным мы часов за 10 доехали до устья реки Лангери, заночевали на базе рыбопромышленной фирмы "Плавник". В Тымовске к нам присоединился инженер "Дальсвязи" Алексей Теров. До "Нижней" избы на реке Венгери нужно было пройти ещё 32 километра на север, по морю вдоль берега.

Летом заказник хранит от людей бездорожье. Зимой не проплыть и по морю - до горизонта дрейфующий, незамёрзший лёд, а берегом не пройдёт даже снегоход. На пробу я взял сюда рыбацкие сани, с которыми на юге острова успешно ходил по озёрам и морским заливам. Но здесь они скрипели по мёрзлому песку, то опрокидывались, застревали меж ледяных глыб. Пришлось их бросить (заберу на обратном пути). Вставили лыжи вертикально в рюкзаки, пошли пешком.

Места здесь суровые и, часто - непонятные. Почему сопка в море сползла? Два километра берега вместе с лесом в море ухнуло! Осенние шторма очистили узкую дорожку пляжа, по ней и идём кое-как, падаем. Мороз градусов 30, а с водоносных слоёв берега стекает под ноги вода. Под коварным снегом вроде надёжный песок - а следующий шаг в пустоту. Или там льда скользкая линза. Всегда позиционировал себя как "человек не падающий", умеющий передвигаться везде, в отличие от асфальтоходящих. Но тут мы по очереди падаем все трое. Алексей: "Сторожа зимой на "Плавнике" неделями у телевизора сидят, от скуки умереть можно... собак бы разводили, что ли, ездовых". Слова эти Диме и мне неожиданно очень по душе пришлись. Ни "Бурану" тут хода нет, ни "Ямахе", а вот десяток амурских лаек нарты здесь протащили бы. Пусть вокруг белое безмолвие, пусть слева корёженный оползнем лес, справа угрюмый скрёжет: это на берег льдины ползут - а ты на собачках, весело.

Лучше плохо ехать, а уж плохо идти... Чем сильнее от усталости цепенело тело, тем чаще о собаках думал, все 32 километра думал. Впереди Дима в очередной раз поскальзывается с тяжёлым рюкзаком, страшно, в полный рост падает навзничь, грохочут о наледь охотничьи лыжи. "Цел?" - спрашиваю. Он угрюмо: "Нормально, лыжи б не сломать... Брошу к чертям экологию, уйду в бизнес собак разводить".

Дело к вечеру. До избы оставалось ещё часа два, когда я упал в шестой раз - и уже не смог сразу подняться. Лежал на снегу, думал: "Это не Гоа. Там счастья нет, здесь тоже. Где твой рай, человек?" - и поплёлся дальше. "Нарты, собачки, весёлые собачки, сучки, кобельки, эх...". Плёлся, шёл, шёл, и дошёл до избы. До тепла и печки дошёл человек.

Борьба за заказник. Экологи против асфальтоходящих

Кругом какие-то тёмные шашни -

Страшно!

Заревом страшным окно

закрашено -

Страшно!

И чего я мытарюсь?

Пойду к нотариусу,

Постучу в дверь его.

Войду и скажу:

Я хочу быть деревом!

Я хочу, чтоб было заверено,

Что такой-то - дерево,

И отказался от человеческих прав.

Иван Елагин.

Удивили слова, брошенные Дмитрием в сердцах про "чёртову экологию" - профессионально он вполне успешен. За "Восточный" в 2006 году "Экологическая вахта Сахалина" получили в Лондоне премию Whitley Award. Главную британскую награду для тех, кто занимается сохранением живой природы в разных странах - из рук принцессы Анны.

Видимо, тут стоит вспомнить историю заказника, трудную судьбу его рождения. Неблагодарна работа экологов в России. Есть рядом сочувствующие люди, но много и тех, кто всегда готов остатки природы конвертировать в личное благосостояние. Больше всего равнодушных. Уж этих-то, кому "после нас хоть потоп" - этих всегда было большинство.

Изначально идея создания охраняемой территории принадлежала руководителям природоохранных ведомств Смирныховского района В.М.Лебедеву, В.В.Радченко и О.М.Зуйко. Было это в 1993 году. Спустя три года на средства из областного внебюджетного экофонда и при финансовой поддержке японского экологического фонда "Пронатура" биологи группы Р.Сабирова провели комплексное изучение территории. В конце 1996 года Сахкомприроды получил квалифицированное обосновании, доказывающее необходимость создания заказника в научно обоснованных границах. Однако в этом же году уникальные леса в бассейнах рек Венгери и Пурш-Пурша были сданы в аренду для коммерческой вырубки Смирныховскому леспромхозу. С этих двух шагов прямо в противоположном направлении - один к разрушению, другой к сохранению - и начинается борьба за Восточный.

В начале 1997 года бульдозеры лесорубов - с севера и с юга - взяли в клещи лесной массив, началась прокладка лесовозных дорог. А в мае к проблеме заказника подключилась "Экологическая вахта Сахалина". Процесс его создания затянулся, требовались новые конкретные и эффективные шаги. Сахалинские экологи работали в двух стратегических направлениях: лоббировали идею заказника в ключевых областных ведомствах и занимались формированием благоприятного общественного мнения. Главной мишенью были областные чиновники, во власти которых было остановить вырубки. Активисты "Вахты" организовывали бесчисленные межведомственные совещания, тема заказника не сходила со страниц газет и экранов телевизоров - а лес продолжали рубить. Прошёл год, "Восточный" мог повторить судьбу заповедника "Поронайский", образованного на месте, где уже прошёл "стригущий лишай" лесорубов.

Весной 1998 года у здания администрации области активисты "Вахты", детского клуба "Бумеранг" и их друзья организовали митинг. За два с половиной часа под требованием о создании заказника было собрано больше 600 подписей. После этого чиновникам стало ясно, что отмахнуться от проблемы не удастся. И всё же прошёл ещё год разных согласований, опять потребовались огромные усилия, чтобы отказать лесникам в рубках ухода, которыми они прикрывают коммерческую заготовку древесины: в народе это называют "рубки дохода". Наконец, 7 июля 1999 года постановлением губернатора Фархутдинова заказник "Восточный" был создан.

Так был разрешён "спор славян между собою", но тут в дело вмешался "варяг", живущий в Москве директор рыбопромышленной фирмы "Лагуна" Л.Серебрянников, в прошлом инженер-авиастроитель. Ранее, в 1997 году работники "Лагуны" (тогда она, правда, называлась по другому - "Риф") уже были пойманы Тымовской рыбоохраной с шестью центнерами браконьерской икры. Всего лишь через месяц после рождения "Восточного" вице-губернатор И. Малахов отменяет его статус и даёт лагуновцам возможность провести путину в самом сердце заказника. В устье реки Венгери, у стана вооружённых экс-браконьеров экологи "Вахты" организуют фотозасады, в Интернете публикуется фотография некоего московского "правозащитника" (он "отмазывал" фирмачей от экологов) с узелочком икры в руке, в кадр попадают и радужные разводья соляра в реке. Наконец, областная прокуратура признаёт решение о прекращении действия заказника незаконным, и "Лагуну" выгоняют с заповедного берега.

Потом на "безхозную" территорию положил глаз некий самозваный вождь одной из малых народностей Сахалина. Как будто на севере острова, где они жили веками, места им стало мало. Кто только ни лез в "Восточный"!

Последующие 4 года сотрудники "Вахты" и мы, их добровольные помощники, разрушали мосты лесорубов, патрулировали заказник, вычисляя в лесных дебрях бригады икорных браконьеров. Уже к 2002 году "Восточный" был очищен от них. С "чёрными" рыболовами справились, но вот в 2003 году опять атака "белых воротничков" из Москвы: И.Малахов своим постановлением исключает из заказника его морскую часть, открывая старым друзьям из "Лагуны" лазейку для коммерческого лова кеты и горбуши. "Вахте" опять приходится разворачивать полномасштабную компанию по защите "Восточного", кульминацией которой стало символическое вручение И.Малахову "Непочётной грамоты" за самое антиэкологическое решение.

Позже эти волюнтаристские постановления и связи с сомнительными людьми и организациями сыграют свою роль в карьере губернатора. Суд отменил его скандальное постановление, однако... В 2004 году юристы "Лагуны" поступили хитрее и сумели через суд - по чисто формальным причинам - отменить сам статус заказника. Путём кассационной жалобы экологи оттянули решение суда до конца путины, "Лагуна" опять остались с носом.

Язык не поворачивается назвать эти биологические субстанции - людьми. 1 процент территории нашего Сахалина, последний процент... Дай волю, они б конвертировали Храм Природы в реальные домики где-нибудь на Рублёвке. Как служки в церкви очищают иконы от налипшей паутины и копоти - так неравнодушные сахалинцы и экологи "Вахты" пять лет марались о "Лагуну" и, наконец, отбросили фирмачей туда, откуда они вылезли: в большую московскую помойку.

Такова история борьбы "Вахты" за "Восточный" в очень неполном изложении. Мы помним тех смирныховцев, кто предложил создать заказник - и всё же, сказал классик, "только та революция чего-нибудь стоит, которая умеет защищаться". Мало провозгласить, важнее уберечь и защитить. Перипетии многолетней зашиты гладко пишутся мной на бумаге, и только экологи "Вахты" знают, какие "овраги" им пришлось одолеть, не сломаться, не опустить руки. Это их подвиг в современной истории острова, и описать его можно разве поэтически-страшноватым языком поэта-эмигранта Ивана Елагина.

Зима в заказнике

С наслаждением переночевали мы в заждавшейся людей избушке, с осени тут никого не было. Затерянная в глубоких снегах, неказистая и уютная избёнка... Перезагрузка асфальтизированных людей в деревянном биодоме с лечебной светомузыкой от горящей печи.

С вечера Дима учил меня с Алексеем премудростям подсчёта оленей по следам на снегу. Солнечным утром разошлись каждый по своему маршруту, мне достался участок леса на приморской террасе.

Наконец-то на лыжах! без тяжёлого рюкзака. Не падаю, никуда не тороплюсь, с наслаждением иду заснеженным руслом Венгери по следу одинокого оленя, он приводит в нужный мне старовозрастной еловый лес. Здесь сумрак, с веток елей космами свисает мох-бородач, любимая еда кабарги - самого маленького сахалинского оленя. Глубокий снег весь в траншеях от их следов. Т-р-р-р! - в пяти метрах вдруг автоматная очередь крыльев, с испугу принимаю взлетевшую из снега птицу за глухаря. Нет, это рябчик в снегу ночевал. Или дикуша, вот неподалёку лежат её характерные шарики-экскременты; в заказнике примерно 750 особей этой "лесной курочки". Больше в тот день меня никто не пугал, зимой тут спокойней, нет отпечатков огромных когтистых лап, сытые мишки спят по берлогам.

В медвежьем краю

Летом здесь редко встретишь пугливого оленя, а медведя - обязательно. В июне 2003 года весь берег от Пурша до Лангери километров на сорок был завален уйком. Рыбу для жителей заказника море приготовило в трёх видах: вверху вдоль берега лежал бесконечный ряд уже высушенного солнцем уйка, ниже ряд снулого, только что выброшенного волнами, ещё ниже - живой, нерестящийся. Тонны еды. Берегом шли мы на юг против ветра, кормившиеся медведи не чуяли нас, подпускали метров на 50, потом убегали. За два дня видели восемь медведей. А если их не гонять, не беспокоить? В 2007 году в устье Пурша патруль "Вахты" одним кадром сфотографировал сразу 10 медведей! (Ещё три в кадр не попали.) Такое можно увидеть разве по телевизору, где-нибудь на Аляске. Сейчас у сахалинцев есть своя медвежья Аляска в Восточном.

Огорчает истерия, поднятая СМИ в прошлом году после нескольких нападений медведей на человека. Последние годы уже не считаю, а в прошлом столетии у меня было не меньше двухсот встреч с медведями. На Камчатке за 20 дней сплава по рекам - 42 встречи, остальные за 30 лет походов на Сахалине. Всякое бывало, на Пурше нас гоняла медведица, и всё же медведь - страшен, да, но по статистике - не опасней авиалайнера. Смертельно опасен автомобиль, но мы его мало боимся. Лес - дом медведя, человек в лесу гость. Прежде чем ступить в тайгу, надо оставить в городе устаревшие истины, навязанные нам цивилизацией: "Человек мерило всех вещей", "Человек - это звучит гордо", всякие глупости про "венец природы" и т. д. В городе есть правила безопасности дорожного движения, в лесу есть правила безопасного таёжного общежития, каждый "венец" обязан их знать.

Вот другие "крамольные" мысли. Про наших соседей по островам - для сравненья. Мир знает японцев как больших любителей природы. А можно сказать так: они уничтожили свои острова, есть бранное слово: "окультурили". Были, но уже нет, и уже НИКОГДА не будет у них территорий, сопоставимых с нашим "Восточным". Или, например, с дикой природой нашего полуострова Шмидта. Ничего личного, только факты: где их хоккайдское поголовье медведей? Разбито на несколько популяций, которые уже не могут общаться друг с другом из-за дорог и машин. Где на Хоккайдо Parahuho perri - наш знаменитый сахалинский таймень? Весь выбили, к нам за ним едут, на полуостров Крильон, на реку Ульяновка (в "Восточном" таймень тоже живёт). Делают тайменихе кесарево сечение на Огоньковском рыборазводе, добывают драгоценные икринки для своих захудалых островов. Нерестовые реки во многих местах перегорожены, лососю в тайгу хода нет. А ведь каждый взрослый медведь, поедая снулого лосося, оставляет в тайге до 320 килограмм (цифра по Аляске) азотистых удобрений. Некоторые земледельческие народы разводят скотину в основном не из-за молока и мяса, а чтобы животные удобряли их поля. Тайга есть "поле" Дикой природы, и Сахалин, худо-бедно, остался у неё в запасе, когда наши деды в 1945-м отбросили на юг цивилизацию "окультуривателей".

Владимир Грышук.

P.S. Каждый вечер Алексей, новичок в заказнике, возвращался с маршрута с одухотворённым лицом, было видно, что он наш, "цветочный" человек. По Диме ничего не заметно, видимо, многолетняя работа в заказнике огрубила эмоции. В одиночку он сходил на Пурш, мы отказались: далеко, тяжело...

На восьмой день я устал от Восточного, захотелось домой. Не стоит слишком доверять тем, кто восторженно славит Природу, жить без неё не может. Недоговаривают, молчат о том, что город они любят больше. Все мы городские, и жить без помоек долго не можем. Есенин всю жизнь воспевал деревню, а сам дня не мог прожить без заплёванного московского асфальта. Как многие, вкусившие от Природы, он был двуличен: тело для города, а в деревне - душа, цветок гениальных стихотворений.

Да и чего особо стараться? - рано ли, поздно, цивилизационный быдляк нас победит, "лагуны" победят. По сути, мы идём на поводу нашего животного чувства: любая мать, родив - не хочет, чтобы ребёнок умер раньше её. Вот и стараемся, защищаем рождённый нами заказник-цветок...

Не будем о грустном.

В.Г.

P.P.S. После возвращения в город зашёл в офис "Экологической вахты", Дима выдал мне 3 тысячи рублей. Три, сущие гроши за 10 тяжёлых дней работы в заказнике. Впрочем, так думает моя голова, а есть ещё сердце. Цветы... деньги... собаки... Если всё объединить - будет рай. Рая пока нет. Есть три тысячи и цветок из сердца, тоже неплохо.

ИА Sakh.Com

15 мая 2009г.


Вернуться назад