Статья заместителя начальника ФГУ «Сахалинрыбвод» В. Самарского «Нужны ли нам рыбозаводы?», опубликованная в «Советском Сахалине» 21 марта, вызвала у меня чувство тревоги. Когда один из руководителей такого учреждения, как Сахалинрыбвод, старается доказать, что искусственное воспроизводство гораздо лучше естественного, – это просто опасно. Естественный нерест – это святое понятие. Его эффективность доказана самой природой, и нам не нужно его сравнивать с чем-либо, он имеет бесспорно высшее значение. Мы обязаны только трепетно к нему относиться, защищать и лелеять. Удивляют доводы, которые приводит автор в обоснование своей позиции. В частности, по северо-востоку Сахалина, который, имея 33,5 проц. всего нерестового фонда области, обеспечивает лишь 4 проц. добычи горбуши. Это якобы должно доказать, что естественное воспроизводство неэффективно, молодь гибнет в холодной воде Восточно-Сахалинского течения. На самом деле никакая молодь не гибнет и никогда не гибла, причина появления таких цифр совершенно иная. На протяжении всех лет предприятия северо-восточного побережья не имели достаточного количества квот, позволяющего им достойно осуществлять промысел, не было возможности выставить морской невод, организовать приемку рыбы на рыбоперерабатывающие суда или береговые перерабатывающие предприятия. Из года в год наука подтверждала минимальный прогноз, основу которого составляла не объективная научная работа, а статистика вылова прошлых лет. Такой замкнутый круг: нет вылова прошлых лет – нет квоты, а реальные уловы рыбаки не могут показать, так как нет квоты. В безвыходной ситуации люди направили свою деятельность на реки. Шли годы, росли аппетиты, развивался цивилизованный морской промысел на юге острова и браконьерский в северных реках. И все в промышленном объеме. Люди уже не думают, что после них останется. Все мысли только о том, как встать ближе к устью и вырезать побольше рыбы. И каждый браконьер уверен: если это сделает не он, то это сделает кто-то другой. Это то, с чем мы столкнулись, начав заниматься промыслом в 2001 году, и то, что заставило нас создать ассоциацию для изменения ситуации. И мы ее изменили. Нас здорово поддержал областной департамент по рыболовству. Тогдашний его начальник С. Диденко и специалист отдела добычи С. Макаров сказали: показывайте вылов, квоту добавим всем компаниям в оперативном режиме. И сдержали слово. Смирныховский район начал брать в море по 8000 тонн (в нечетные годы), а до этого имел официальный максимум в 360 тонн. Разница более чем в 20 раз! Вот это реальные цифры естественного воспроизводства, и мы их еще более увеличим, очистив реки от браконьеров и рыбоучетных заграждений (РУЗов). Главное, что предприятия получили условия для легальной работы, у них сразу появилось желание защитить реки от браконьеров и других угроз. С 2003 года нашей ассоциацией принято решение устанавливать невода длиной не более 1200 метров (по правилам можем до 2 километров) для того, чтобы рыба больше проходила в реки. Когда увеличим естественное воспроизводство, а следовательно, и возврат, тогда увеличим и длину неводов до возможных параметров. У нас только один, и то новый, участник промысла против этого, но, надеюсь, что он еще обдумает свое решение. В этом году на общем собрании ассоциации из девяти предприятий, участвующих в промысле, восемь проголосовали за совместное финансирование мероприятий направленных на выявление браконьерства на реках района. И это решение дорогого стоит, так как без активного участия рыбаков борьба с браконьерством будет малоэффективна. Конечно, много еще чего нужно делать, но мы работаем, не останавливаемся. В Ногликском районе ситуация чуть лучше нашей 2001 года, однако обнадеживает, что в прошлом году там появилась своя ассоциация с достаточно активной здравой позицией, которая, думаю, ускорит процесс перехода отрасли района на новый уровень. Охинский район. Там ситуация еще сложней. Помимо наделения квотами всех пользователей рыбопромысловых участков необходимо изменить правила рыболовства для северо-западного побережья района. Разрешить промысловикам другие варианты орудий промысла лососевых, отличные от ставного невода (жаберные сети, кошельковый невод). Дело в том, что по побережью в основном малые глубины, и постановка разрешенного орудия промысла – ставного невода – невозможна. Во время отлива он опускается на дно, и его просто замывает, а по приливу он так и остается на дне. В советское время колхозники вышли из этой ситуации – установили в море столбы, на которых закрепляли ставной невод. Безумно дорогое сооружение, возможность построить которое была только у колхозов и только в советское время. А как быть сейчас другим пользователям участков, малым предприятиям? Так что малый вылов по северу Сахалина нужно считать следствием плохого управления лососевым промыслом, но отнюдь не проявлением слабой эффективности естественного воспроизводства. И это должно быть известно Сахалинрыбводу. Людям нужно создать условия для осуществления ими легального промысла, тогда и увидим реальные цифры, тогда и появится у них заинтересованность в охране рек и естественных нерестилищ. Но что делают соответствующие структуры управления путиной? В апреле прошло заседание научного совета при СахНИРО в совершенно закрытом режиме (впервые), где именно господин Самарский (от Сахалинрыбвода) внес поправки в действующие правила рыболовства Дальневосточного бассейна. Суть одной из них такова: «в целях обеспечения оптимальных условий искусственного воспроизводства запретить промысел кеты во всех подзонах области с 25 августа по 25 ноября (за исключением вылова в целях исполнения договора по искусственному воспроизводству)». То есть предложено запретить всем, кроме рыбоводных заводов или их операторов (компаний, работающих по договорам с рыбоводными заводами), промысел кеты. А что, кетовые рыбоводные заводы не на государственные деньги строились? Разве не их основной целью было увеличение возможностей промышленного вылова для всех? И что, у нас дикой популяции кеты совсем не стало? За 9 лет промысла наши компании ни разу не смогли получить квоту на кету, хотя каждый год ее запрашивали и кета у нас есть, только ее вылов показать не можем – нет квоты. А на северо-западе острова (Охинский район) тоже нет кеты? Есть. Так почему ее собираются поставить в рамки нелегального промысла? Обрадую – данная поправка не прошла, была сразу отбита администрацией области. Но со следующей инициативой господина Самарского об установлении 6-километровых зон в устьях рек, предназначенных исключительно для рыбоводов и их операторов, пришлось серьезно побороться всем, в том числе и администрации области. Искусственное рыборазведение беспокоит Сахалинрыбвод. Но вот что делается Сахалинрыбводом для увеличения естественного нереста лосося? В прошлый 2008 год все – от директора СахНИРО до ученика рыбака – знали, что год нерыбный и больших уловов не будет. В такой год крайне важно, чтобы каждая рыбина, зашедшая в реку, отнерестилась. Но руководство ФГУ «Сахалинрыбвод» не разделяло этого мнения и согласовало перекрытие рек Пиленга и Богатая при 30 – 40 проц. заполнении нерестилищ. Разрешение на установку РУЗа получает компания «Дева», хотя морской промысловый участок, в границы которого впадают эти реки, находится в пользовании на 25 лет у компании «Бриз». По этому факту наша ассоциация обратилась в прокуратуру, прокуратура – в суд. Суд, к сожалению, не дал ему должной оценки, сочтя, что нет потерпевшей стороны, никто не пострадал. Так сказать, «правовая яма». Но пока законодатели все эти «ямы» заделают, у нас и от ресурса лососевых ничего не останется. В этом году на нашу ассоциацию за подписью начальника Сахалинрыбвода пришло письмо, в котором нам предложили оплатить проведение работ по учету ската молоди на этих реках, дабы убедить нас в правильности решения Сахалинрыбвода по установке РУЗов на реках Пиленга и Богатая. Интересно, а с какими данными мы будем сравнивать результаты этих работ, если ранее такие работы никогда не проводились? С нормами Сахалинрыбвода? Данное письмо говорит нам только об одном – Сахалинрыбвод и в этом году намерен продолжить практику перекрытия рек, чем, конечно, добавит нам хлопот и судебных тяжб. Реки нужно оставить в покое, нельзя их перекрывать, это же очень просто понять. Мы и так стоим у красной черты состояния ресурса лососевых. А ведь тут назревает еще одна серьезнейшая проблема. Сегодня в администрации области находится на утверждении список рек, которые могут быть утверждены как рыбопромысловые участки и соответственно будут выставлены на конкурс. Многие хотят это ускорить, сам процесс проведения конкурсов для них важней, чем результат, который за этим последует. Критерии конкурса имеют крен в сторону переработчика. По его условиям наличие переработки оценивается больше, чем история промысла (вылов прошлых лет). С такой оценкой критериев промысловик всегда проиграет переработчику. Хотя в чем тут вина промысловика, который на хорошем уровне ведет промысел, показывает серьезный объем вылова, а значит, и перерабатывает, не в землю же он рыбу закапывает. Да, пока у него нет собственной переработки, но всему свое время. Как говорят китайцы, путь в тысячу шагов и состоит из тысячи шагов. Нормальный рыбоперерабатывающий завод начинается со стоимости в 5 млн. долларов, хотя, конечно, можно и просто сараев понастроить. Так вот, в случае проведения конкурса на реки, впадающие в рыбопромысловые участки компаний, у которых нет собственной переработки, придут новые хозяева. В итоге мы создадим критическую нагрузку на ресурс. А какие будут взаимоотношения этих двух пользователей, мне даже трудно представить. Интересно, зачем мы создаем все эти сложности? Закрепление рек должно стать новым уровнем организации управления лососевым промыслом, а не новым списком хозяев рек. Более того, реки вообще не могут быть промысловыми участками, у них главная задача – естественное воспроизводство лососевых, восстановление объемов морского промыслового изъятия. Полагаю, не будет противозаконным, если без конкурса включить реки в состав действующих морских рыбопромысловых участков, в границы которых они впадают (в нагрузку) как участки воспроизводства (без права промысла на них). Это мнение многих рыбаков. В море ведем промысел, а в реке создаем оптимальные условия для воспроизводства зашедшей на нерест рыбы. Все ясно и понятно. Для беспристрастной оценки данного предложения определим еще несколько плюсов исключительно морского промысла. Морская рыба (рыба, не хлебнувшая пресной воды) гораздо лучше по качеству, чем рыба, выловленная в реке. Морской промысел дает возможность выловить только часть рыбы, пришедшей на нерест, и не дает человеку возможность прерывать или изменить природный график заполнения реки. Гарантированно сохраняется генофонд реки, который (грубо) состоит из 1-го хода рыбы, который заполняет верхнее течение реки (это самая сильная и поэтому ценная рыба «серебрянка», способная дойти до нерестилищ в верховьях реки), 2-го хода, который заполняет среднее течение, и 3-го хода – на нижнее течение. В случае промысла в реке мы можем потерять рыбу 1-го и 2-го хода (мало кто будет пропускать первую рыбу) и размножим рыбу третьего хода, как это происходит на рыбоводных заводах, куда она приходит уже в «брачном наряде». Другой момент. Один морской ставной невод, обеспечивает высокооплачиваемой работой в среднем 16 человек. Морской промысел – это труд мужественных людей, требующий от них специальных знаний и навыков. А это уже и наш с вами человеческий генофонд. Для промысла в реке достаточно и пяти человек без определенного места жительства... Сегодня популярно слово «перезагрузка», и нам просто необходимо «перезагрузить» свои взгляды в управлении лососевым промыслом и начать мыслить логично, взвешенно и неторопливо. В. Смирнов, председатель ассоциации рыбопромышленников Смирныховского района.
Cантехника
