Это интервью у депутата областной Думы, президента ассоциации рыбопромышленников Сахалина В. ГОРШЕЧНИ-КОВА наш корреспондент взял накануне его внезапной, безвременной кончины. Разговор шел о только что закончившейся лососевой путине. Со знанием дела бывалый промысловик ответил на вопросы «Советского Сахалина». Ответ на главный вопрос этой беседы: «Почему цены на свежую горбушу у нас запредельно высоки?», полагаем, будет интересен и специалистам, и рядовым читателям.

– Я окончил мореходку и Дальрыбвтуз, и меня учили, как определиться по солнцу, по звездам, а при их отсутствии – по электрорадионавигационным приборам, по маяку, – рассказал В. Горшечников. – Меня учили, как поймать рыбу, но никто не учил, как ею торговать. А это тоже надо уметь. Вот показательный пример.

Одна из наших компаний открыла было в областном центре фирменный магазин «Охотское море». Я к этому делу непосредственно был причастен. По просьбе главы компании я ходил к тогдашнему мэру, который помог с арендой помещения. Организовали магазин, ресторанчик и склад в подвале с холодильником. Результат? Прогорели вчистую. Потому что, оказывается, торговля – это тоже наука, такая же, как судовождение и прочие.

Но у вас вопрос более конкретный: о лососе, а еще точнее – о горбуше. Посмотрите, как сейчас работают рыбаки на прибрежном лове. Для подготовки к путине нужны деньги, и немалые – на ремонт флота, покупку орудий лова, запаса топлива, на зарплату... Но банки не спешат кредитовать рыбаков «прибрежки», особенно мелкие предприятия: слишком велики риски – вдруг горбуша заартачится и не пойдет на нерест в речки. Соседи-иностранцы тоже не рискуют, они предпочитают инвестировать валютоемкий промысел – креветку, крабов, минтая. Зато рискуют деловые парни из Москвы, из Питера,

других финансовых центров.

Они приезжают весной с чемоданами денег и предлагают руководителю рыболовецкой компании: продай, допустим, тысячу тонн горбуши по 10 – 15 рублей за кило. Кредит тебе все равно не светит, а мы авансируем твою путину конкретным «налом», – и открывают свои нехилые чемоданы. Что делать рыбопромышленнику? За ним – его бизнес, люди, ждущие путины, их семьи, сидящие без денег... Он поторгуется немного, но соглашается, хотя понимает, что деньги эти скорее всего с криминальной подоплекой, и даже грохнуть его за этот чемодан могут, если рыбу недопоставит, – долг платежом красен. С первых же уловов рыбопромышленник начинает его возвращать, отгружая горбушу по низкой даже для Сахалина цене. Рыба едет в рефвагонах куда-нибудь в подмосковный Подольск, где и тарифы на электричество, и рабсила, и прочие расходы на ее переработку втрое дешевле сахалинских. Там ее потихоньку коптят, делают нарезочку в вакуумной упаковке, кулинарию, консервы в собственном соку и выбрасывают все эти деликатесы на необъятный московский рынок. И они бывают даже дешевле, чем у нас.

– Но наш рыбопромышленник продал на материк, допустим, всего тысячу тонн, а выловил по своей квоте две тысячи. Что делать с остальной рыбой?

– Ему надо погасить все затраты, сложившиеся из-за продажи той партии по дешевке. Он поднимает цену до 40 – 50 рублей за килограмм и по ней продает, допустим, еще семьсот тонн. А триста тонн оставляет себе – на копчение, консервирование, кулинарию – и до следующей путины поставляет эти продукты торговле. А та рыба, которую ему удалось продать по 50 руб., может подорожать у перекупщиков еще рублей на 20, да розница свой процент накрутит. Вот вам и ответ на вопрос.

– И что, никакого выхода нет?

– Есть. Но нужна помощь извне. Допустим, я рыбак и не хочу иметь никаких дел с перекупщиками. Но я хотел бы выйти на рыбную биржу и попросить предоплату за ту рыбу, которую поймаю летом. У этой биржи есть немало покупателей, которые тоже просят: организуйте нам, скажем, триста, пятьсот, тысячу тонн горбуши по такой-то приемлемой цене. Биржа обрабатывает общий спрос, складывающуюся цену и требует от покупателей, которые выигрывают тендеры на каждую партию рыбы, авансовый депозитный платеж. Банк, прикрепленный к бирже, получает от покупателя депозит, и под гарантию биржи, под гарантию моей компании, под гарантию страховой структуры я получаю кредит от этого банка и веду подготовку к путине. В случае пролова, который сейчас бывает довольно редко, меня спасает страховая компания. А в обычном режиме, когда рыбалка идет нормально, я поставляю бирже то количество тонн, под которые брал кредит у банка. При этом я не знаю покупателей, а биржа гарантирует не демпинговую, а реально сложившуюся на рынке цену за мою рыбу.

– Но для этого надо как минимум иметь такую биржу...

– Она рано или поздно должна появиться. Иначе ни о каком цивилизованном рынке говорить не приходится. И, насколько я знаю, наш департамент по рыболовству решительно настроен на создание такой биржи.

Второй момент. Если мы хотим кормить население области свежей дешевой рыбой, то расклад может быть таким. Те 10 – 15 тысяч тонн лосося, которые достаточны для удовлетворения спроса населения на «свежак», надо бы освободить от платы за ресурсы и от налога с продажи, разделив эту льготу между сотнями наших рыболовецких компаний пропорционально их квотам и потребовав взамен поставку в розницу свежей горбуши и кеты по минимальной цене сырца, складывающейся на рынке. Нарушителей этой «конвенции» можно исключать из числа льготников. И тогда, уверен, свежая горбуша будет в разгар путины не дороже 15 – 20 рублей за килограмм.

– Однако тогда и доходы людей, занятых ее промыслом, живущих, как правило, в депрессивных прибрежных селах, будут не очень высокими, не так ли?

– Нет, не так. Мы же освободили их от налогов, от платы за эту часть ресурсов, да и небольшая она, эта часть, – всего максимум 10 процентов от общего вылова. А если бы местные власти, наш рыболовный департамент озаботились занять это население, скажем, подращиванием марикультуры – тех же гребешков, мидий и т. п., то такие занятия стали бы бизнесом, реально приносящим хорошие доходы и легальным, а не самостийным.

Беседовал

А. ЛАШКАЕВ.

Газета "Советский Сахалин"

7 декабря 2007г.