Жизнь каждого из нас - переплетение яркого и обыденного, веселого и грустного, чередование черных и белых полос. Не исключение в этом плане и судьба Веры Алексеевны СУХИХ, недавно отметившей 78-летие.

По тропке, ведущей в детство

Ах, как далеко оно осталось! И все потому, что резкая черта пролегла между младостью и отрочеством - война.

Вера Гесть родилась в местечке Белоруссии, которое раньше относилось к Польше.

- Первый и второй классы я училась при польской власти. Голодно и тяжело было тогда нам жить. Ходили обычно босиком, а в школу мы с братом Ильей одни лапти посменно обували, - рассказывает Вера Алексеевна. - С тех пор еще стишок помню, что распевали в деревне: "Надрал бы, как можно, лозовой коры, но лес и болота - все в панском дворе…"

Для тех, кто забыл или плохо изучал историю нашей страны, напомню, что в результате советско-польской войны по Рижскому мирному договору 1921 года к Польше отошли западные части украинских и белорусских земель. Это уже после сентября 1939 года, когда Германия развязала Вторую мировую войну и захватила значительную часть Польши, Западная Белоруссия и Западная Украина были присоединены к СССР.

- А в 41-м наша деревня Будные оказалась в руках фашистов. И в школу принесли несколько повесток подросткам на принудительные работы в Германию. Мне, тринадцатилетней, тоже. А мы ехать, естественно, не хотим: страшно от родных отрываться! Спрятались в лесу, а там уже и снежок лег на землю. Несколько ночей так и провела с группой подростков. А потом отец пришел и сказал, что в деревне собрали в дом и сожгли вместе с ним всю родню одной скрывающейся девочки. Эсэсовцы пообещали, что так поступят и с остальными семьями, чьи родственники укрываются в лесу. И мы с подружкой Марией (всю войну с нею вместе "пропутешествовали") вернулись в Будные. В день отъезда мама, заплетая мне косу, перевязала ее красной полоской ткани, что была в доме. Мы и подумать не могли, что сопровождающего нас эсэсовца этот цвет прогневит так, что он с силой дернет меня за косу. Посмотрите сюда - видите шрам? А тогда у меня вместо ленты алая кровь полилась по шее. Мать вдогонку в машину забросила мне свою куртку из кудели, чтоб теплее было ехать в кузове, так эсэсовец тут же отобрал и выкинул.

Привезли их в Эстонию, в город Кивиыли, где был концентрационный лагерь. Про трехлетнюю жизнь, точнее, существование здесь Вере Алексеевне и вспоминать не хочется. Мне достаточно сказать вам, что в бараке, где спали Вера с подругой, размещались 7 тысяч человек - нары были в четыре яруса. Когда советские бойцы вступили на землю Эстонии, эсэсовцы перед уходом стали сжигать бараки вместе с заключенными. На Верин барак им не хватило времени.

- Мы семь дней там пробыли без воды и еды. Когда советские танкисты принялись нас кормить, то сразу предупредили, чтобы дважды в день за едой не вставали, опасно для жизни. Кто не послушался, умер. А потом нас пешком отправили в Таллин. Днем лежали на полях, спали, чтобы не попасть под бомбежки немцев, а ночью шли. После двух месяцев карантина стали приходить к нам советские офицеры и отбирать к себе на работы. Как-то приехал капитан набирать работниц в банно-прачечный комбинат. Я была мала ростом, да и Маша тоже. Так мы на цыпочках тянулись, чтобы повыше, посильнее казаться. Он уже отобрал тех, кто покрепче. Потом еще раз прошел и сказал: "И эти две - на пальчиках - отходите в сторону".

Банно-прачечный комбинат располагался в лесу. Норма для работниц - выстирать 60 пар солдатского нижнего белья. А оно грязное, завшивленное. Впрочем, после жизни в концлагере девочек уже ничего не пугало. Они были рады, что живы, что среди своих. Посылали их и в полевой госпиталь ухаживать за ранеными. Приходилось вытаскивать раненых после бомбежек.

- Потом уже, когда наш банно-прачечный комбинат расформировали, попала я в гвардейскую часть и стала официанткой в офицерской столовой. Там поручили мне хлеборезку и выдачу офицерских пайков. Спору нет, и мое питание здесь стало получше. А в 46-м часть расформировали, и отправилась я домой. Соседки, завидев меня, стали кричать маме, просеивавшей муку в амбаре: "Фаня, дочка твоя приехала!" Она подбежала, обняла, а потом оттолкнула: "Это не моя дочь!" Понять ее не составляло труда: покидала деревню я тощей пятиклассницей, а теперь в объятиях мамы была девушка с округлившимися формами.

Жизнь в родной деревне оказалась тяжелой: очень уж голодно было. И родители, завербовавшись, первыми уехали на Сахалин с младшими детьми. Впоследствии перебралась сюда и Вера с мужем и ребятишками.

Женское счастье

С первым мужем ей не повезло, хотя и венчались, и двоих детей нажили. Но пил Иван так, что Вера белого света не видала: бил до полусмерти, обзывал последними словами почти каждый вечер. И все это при детях. Синяки, попадание в больницу, нецензурная брань - все было. Потому, когда после 15 лет мучений удалось развестись, сын и дочь поначалу с трудом верили, что в семье началась новая жизнь - спокойная и счастливая...

В горняцком поселке инженер Сергей Сухих был завидным женихом: высок, красив, образован. Приехал на Сахалин после окончания московского института.

- А я - горнорабочая. Без образования: как в 5-м классе попала в водоворот войны, так больше не довелось учиться. И старше его была на семь лет, и двое детей у меня, и в своем первом замужестве выглядела я старухой. Говорю ему это, а он в ответ: "Мне не образование - ты нужна. Буду ждать, пока не разведешься".

И дождался, взял на руки, посадил на мотоцикл и привез в сельсовет: расписываться с той, которая с первой же случайной встречи в сельском магазине легла ему на сердце.

- И 29 лет жила я с Сергеем Константиновичем, как у Христа за пазухой. Ни слова бранного от него не слышала. Надо было что Ванюшке и Тамаре купить - все деньги в моем распоряжении. Они его папой звали. Вскоре у нас еще две дочки появились - Света и Таня.

Лад и согласие в семье помогают человеку раскрыть свои лучшие качества и на работе: спустя несколько лет Сергея Сухих назначают директором шахты "Горнозаводская". Далее - шахта "Бошняково", где Сергей Константинович работал главным инженером. И третья высокая должность у Сухих была выборная: люди доверили ему отстаивать их права в Южно-Сахалинске, в территориальном профсоюзе угольщиков.

А Вера Алексеевна трудилась рядом, но на малоприметной работе - телефонисткой. Муж материально обеспечивал семью, она обеспечивала семейный уют, порядок. И любила мужа, детей, свой дом.

Лучики радости сквозь пелену болезней

Болезни не минуют и хороших людей. Общеизвестно, что в России продолжительность жизни мужчин, даже тех, о ком жены заботятся, кого любят и берегут от лишних волнений и упреков, намного короче, чем в других развитых странах. Три года ухаживала Вера Алексеевна за Сергеем Константиновичем после операции, но болезнь не отступила.

Вдвоем им, конечно, было бы легче пройти свой путь в осеннем возрасте. Но ничего не поделаешь: молодость Веры Алексеевны, женское счастье уже в прошлом. Однако она не одинока.

- Родни много. Нас ведь у отца с матерью росло пятеро - брат и четыре сестры. От сына и трех дочерей у меня девять внуков и три правнука. А еще сваты и родня по их линиям… И живу я вместе с дочерью, зятем и тремя их детьми, из которых двое - детсадовского возраста. Так что общения предостаточно. Я ведь и на дачу уезжаю не только потому, что лучше дышать чистым воздухом за городом, но и чтобы отдохнуть от шумного семейства.

Учитывая, что ребятишки подрастают, бабушка Вера перебралась из большой комнаты в их спаленку.

Как и большинство людей старшего поколения, Вера Алексеевна непритязательна в быту: советская действительность закалила. Поэтому трудности сегодняшней жизни, когда большинство земляков перебиваются от зарплаты до зарплаты, от пенсии до пенсии и не имеют возможности ходить на концерты заезжих знаменитостей, выехать в отпуск на материк (о заграничном путешествии и речи нет!), она переносит с мудростью бывалого человека.

- Хорошо хоть пенсия у меня достаточно высокая (я ведь еще и диабетик, гипертоник, три года назад инсульт перенесла, словом, инвалид 1-й группы), что помогает нам жить более-менее прилично. Во всяком случае, я не обуза для дочери Светы - завуча школы и зятя Сергея - моряка: их заработки на уровне моего пенсионного пособия. А моя сестра Рая, она здесь же, в Южно-Сахалинске, получает пенсию в 3600 рублей… Вот и проживи на это пособие, заработанное за многие годы нелегким трудом!

Интересно: а на сколько деньков (или часов?) хватило бы такой пенсии президенту, губернатору, мэру, депутатам Госдумы, областной Думы, городского Собрания?

Я, конечно, понимаю: у них потребности несоизмеримы с теми, что у рядового пенсионера. Но ведь жить достойно хочется каждому из нас.

Мою собеседницу во многом спасает характер: болезни, недомогания, наступившая нетрудоспособность и все ближе и ближе подступающая старость не могут затмить радостные минуты от общения с родными и друзьями.

- У меня много друзей среди дачников. (Мы ведь с мужем начали заниматься садом-огородом еще в 82-м году.) С соседями все торжества вместе празднуем. У нас и улица называется Дружной в дачном поселке. Недавно отметили там мой день рождения. Весело было. Но конечно, здоровье у меня уже не то, что прежде… А на свое 70-летие я так там отплясывала, что соседи диву давались.

С каждым годом зрение пожилого человека (тем более больного сахарным диабетом) ухудшается, поэтому Вера Алексеевна нечасто засиживается около телевизора, но выпуски новостей не пропускает. И это желание - быть в курсе событий - помогает Вере Алексеевне держать себя в тонусе.

Людмила ГОРБУНОВА, из семейного архива Сухих, Газета «Южно-Сахалинск сегодня».

28 сентября 2006г.