Чем дальше уходит война, тем большей абстракцией она становится для молодых. Когда уходят живые свидетели и участники событий, в распоряжении оставшихся и приходящих остаются сухие цифры, монографии военных историков, памятники да старые фотографии. И в общем-то, это нормально - стираются говорящие детали, остается общая картина. Вы заметили, что в последнее время фильмы снимают о другой войне? Точнее, о войнах - афганской, чеченской. Поколение, их прошедшее, еще ничего не забыло, оно еще живо, это поколение. А солдаты Великой Отечественной - их все меньше.

Ушел из жизни и могучий дед, продолжатель рода моего мужа. Он прожил почти до 90 и с жизнью расстался как-то вдруг, неожиданно для всех. Потому что до последнего держал дом, большое хозяйство, сам рубил огромные чурки на дрова, стол предпочитал обильный, с самогоночкой чистейшей слезы собственного приготовления. Никогда ни у кого и ничего не просил, потому что много лет, уже будучи пенсионером, подрабатывал, а чего не хватало на жизнь, брал хозяйством. Унижением для него были просьбы: пройдя две войны - с Германией и Японией, - он считал себя победителем, а победители не просят. И нечего ему было просить, он и сам мог дать. Так они жили, бывшие солдаты Великой войны.

И так они, увы, уже не живут. Да, по сравнению с "невоенными" пенсионерами ветераны выглядят едва ли не олигархами. По их, разумеется, пенсионерским меркам. Как-то подслушала в очереди к врачу разговор. Моложавая бабуля с голубым перманентом на голове, как в укор, говорила сухому старичку с орденскими планками на праздничном пиджаке: вы-то дополнительно вон сколько получаете, а мы-то каждую копеечку считаем. И старичок ей оправдательно рассказывал, что получать-то получает, но этого разве хватит? Жена вот парализованная лежит уже несколько лет, на уход улетают немеренные деньги, холодильник зиловский еще - 20 лет простоял, а тут чихнул и помер… хотя да, конечно, теперь стало полегче, даже в санаторий направили, но куда он от жены. Тут врач пригласила следующего, и разговор прервался, оставив после себя печальное послевкусие.

Только не надо перечислять, что сделано и делается для ветеранов. Что бы это ни было, этого мало. Жизнь нынче жесткая и стремительная, она и молодых да здоровых испытывает на прочность, чего уж говорить о стариках. Порою ведь им не столько материальное нужно, сколько просто живой и искренний разговор, неформальный чай, осознание, что ты кому-то нужен. Разве это требует от нас многого? Посмотрите внимательно - сколько нас и сколько их. Уже единицы. И неужели мы не можем дать нашим спасителям то, в чем они больше всего нуждаются, - тепло?

Конечно, как всегда, в День Победы будут торжественные слова и официальные подарки. Но никогда не забуду одинокого старика с единственным желтым нарциссом в руке, который медленно шел по нашему двору, возвращаясь с праздничных торжеств. К кому он возвращался? К парализованной жене, к такой же старой кошке, которая верно ждет хозяина у теплой батареи? Праздники заканчиваются, а они остаются. Наедине со своими воспоминаниями, со старыми альбомами, с костюмом, аккуратно повешенным на вешалку в ожидании следующего праздника.

Не надо оставлять их одних. Пока они у нас есть, у нас есть и живая память. Пока мы есть у них, у них есть и жизнь.

Виктория ВАСИЛЕНКО, Газета «Южно-Сахалинск сегодня».

4 мая 2006г.