По ту сторону забора все другое: стены зданий, снег, воздух. Даже само небо кажется более серым и мрачным, чем в метре отсюда, в городе. Здесь не пойдешь, куда тебе захочется. Отсюда не выпустят, даже если душа разрывается на части от простых желаний - пройтись по улице, подняться в сопку, заглянуть в магазин. Потому что это - тюрьма.

Со стороны мы, южносахалинцы, можем видеть ее хоть каждый день, стоит только проехать поблизости от пересечения проспектов Мира и Победы. Иногда большие массивные ворота тюрьмы раздвигаются, выпуская машину с заключенными (их увозят в колонию, на суд). И тогда на секунды приоткрывается то, что за забором. Правда, много не увидишь, поскольку впереди, слева, справа - высокие заграждения из прочной металлической сетки.

По Мира вдоль тюремного забора растут тополя. И один ряд весь, целиком, как по команде, отклонился от тюрьмы в сторону проезжей части улицы. Наверное, биологи объяснят это просто: роза ветров, экология… Но все равно приходит мысль, что вот даже деревья отворачиваются от тех, кто находится там, внутри, за забором.

А находятся в СИЗО убийцы и разбойники, насильники и воры, грабители, взяточники, хулиганы (или те, кто подозревается в преступлении). Одни отбывают здесь наказание, другие ожидают отправки к месту постоянной "отсидки".

Очень многие из тех, кто получил большой срок, пишут на волю письма заочницам - женщинам и девушкам, с которыми познакомились уже будучи в тюрьме и которых чаще всего не видели. Адреса добывают по-разному: берут у сокамерников, вычитывают объявления в газетах типа "одинокая женщина устала от одиночества… жилплощадью обеспечена…". И конечно, пишут во все концы страны сами. В том числе и в сахалинские газеты. Приходят такие письма и к нам в "Южно-Сахалинск".

Заключенный Николай К.

желает познакомиться…

"Уважаемый редактор! Обращается к вам Николай К. Наверное, посмотрев на обратный адрес, вы удивитесь. Но, пожалуйста, дочитайте эти строчки до конца. Да, я нахожусь в местах заключения…"

Дальше по содержанию все письма - один к одному. Сначала о том, сколько времени пришлось провести в местах не столь отдаленных. Потом - как там приходится несладко. Затем про то, что никто-то не принимает заключенных за людей, а что среди них, между прочим, много тонких, душевных натур. Что понимания со стороны общества они не ждут и не надеются на него. Но знают: и на свободе есть много страдающих от одиночества, от отсутствия рядом родственной души. И возможно, вот именно он-то, этот заключенный, и есть та самая "родственная душа".

В конце - обязательная приписка-просьба (ради нее, собственно, и пишется все письмо): "Очень прошу либо напечатать мое письмо либо дать объявление приблизительно такого содержания: "Николай К. желает познакомиться с доброй, чуткой, хозяйственной женщиной".

Обратный адрес на конверте, фамилия, имя, отчество отправителя - все как положено. Правда, как правило, за что именно сидит, автор предпочитает не сообщать. Публиковать такие письма-объявления, не в обиду нашим читателям из колоний и тюрем, берутся не всякие издания. В самом деле, кто его знает: а ну как автор, отсидевший за хулиганство или изнасилование энное количество лет, не встал на путь исправления, а наоборот, озлобился. Ведь признают же многие (даже работающие в системе исполнения наказаний), что тюрьма карает, но не исправляет.

Впрочем, говорят другие, почему бы не понадеяться и на хорошее? Разве не бывает, что человек искренне решил начать новую жизнь?

…В темных телогрейках, коротко стриженные, все заключенные - и молодые, и постарше - кажутся почему-то на одно лицо. Узнав, что с ними хотят побеседовать из газеты, легко соглашаются. А на предложение изменить имя отвечают: да зачем, пусть так и остается, как есть.

Двадцативосьмилетний Александр из Долинского района. В тюрьме не новичок. Впервые попал сюда в 18 лет - за подделку документов. А через четыре года за вооруженное нападение и кражу снова получил срок - четыре с половиной года. Почти половину отсидел. Рассказал, что многие заключенные переписываются с женщинами с воли. У него тоже была такая заочница. Но потом переписку с ней бросил. Потому что здесь же, в СИЗО, познакомился с девушкой, которая ему очень понравилась. Она сидела за кражу, а затем ее отправили в лагерь на материк. Возможно, после того как оба освободятся, попробуют жить вместе. Его не смущает, что его избранница - воровка. Чего в жизни не случается? Ведь и сам он не просто так здесь пребывает.

Степан из Южно-Сахалинска. Ему двадцать лет. После школы нигде не учился, не работал. Сидит за грабеж - снял дубленку с женщины. Поймали его сразу. Не жалко ли теперь, хотя бы по прошествии времени, человека? Ведь раздел, оставил на холоде, напугал. Пожимает плечами. Чувствуется: для него подобные вопросы праздные, бессмысленные, даже смешные. Анализировать чужие чувства, сопереживать чьему-то страданию? Этому его никогда никто не учил. Однако сам интуитивно ищет поддержки - у него тоже есть заочница.

"Мой адрес не дом и не улица, мой адрес - тюрьма…"

В системе исполнения наказаний Сахалина служба психологов действует вот уже десять лет. В СИЗО работает психологическая лаборатория. По мнению психолога Натальи, для заключенных общение с заочницами очень полезно. Особенно для тех, у кого на свободе никого нет. И даже хорошо, когда отбывающие наказание переписываются с несколькими женщинами. Таким образом они не теряют окончательно связи с внешним миром. Это скрашивает их однообразное существование, есть кому рассказать о своих проблемах. А при выходе на свободу эта переписка поможет им гораздо быстрее акклиматизироваться в обществе.

И тут же обращает внимание, что в данном случае она смотрит на ситуацию глазами психолога, работающего с осужденными, призванного помогать им. Но есть и другая сторона - женщины, которые ведут переписку. Они должны десять, сто раз подумать, прежде чем решиться на встречу с вновь обретенным заочным другом.

Из письма в редакцию: "…Большую часть своей жизни я провел за колючей проволокой. Люди отсюда выходят с однотипным клеймом - второстепенного человека с темным прошлым. Но никто не хочет заглянуть такому человеку в душу. Мне уже 29 лет, но до сих пор я не испытал, что такое семья, дом. Понимаю, какая нормальная женщина захочет связать свою судьбу с таким, как я. Но так хочется простого человеческого счастья. Неужели всю жизнь придется маяться душе, так и не обретя покоя, лишь только потому, что когда-то по своей глупости и молодости ступил не на тот путь? Быть может, чье-то понимающее сердце не останется равнодушным и напишет мне несколько строк. Мой адрес: Южно-Сахалинск, пр. Мира, учр. ИЗ-65/1, Андрею Кравченко".

Не правда ли, очень хочется помочь душе Андрея перестать маяться. При одном, правда, непременном условии: если знать, что эти слова - на сто процентов искренние. На бумаге ведь еще и не то можно сочинить.

- Возможно, молодой человек (как и многие другие) на самом деле желает круто повернуть свою жизнь, - говорит Наталья. - Но только желания мало. Рассмотрим теперь ситуацию, как если бы я, предположим, была психологом, работающим с заочницами. В тюрьму мужчины попадают в разном возрасте. Некоторые даже еще не успели как следует рассмотреть жизнь, знают ее только с одной стороны. В детстве - пьяные родители, голод и холод, в отрочестве - подвалы, водка и наркотики, в юности - тюрьма. И вот в этих мрачных стенах, ясно, в каком окружении, проходит треть жизни. Они не знают, что такое дом. Не знают, как создавать семью. Как любить ее. Как беречь. Как ценить.

И наоборот, часто за решеткой оказывается человек уже как сложившаяся личность. Здесь его жизненные "принципы" (криминальные, конечно) только укрепляются. И надежды женщин "перевоспитать", отдав частичку своего сердца, к сожалению, в абсолютном большинстве напрасны.

Никого - ни первых, ни вторых - тюрьма еще не сделала добрыми. Чаще всего после пребывания здесь люди становятся еще более ожесточенными, озлобленными на весь белый свет. У них на многие годы, если не навсегда, остается надломленной психика, обида на то, что их, как пишет Андрей, считают людьми второго сорта. Бывший заключенный легче, чем обычный человек, может переступить черту вседозволенности. Потому, подчеркивают психологи, то, что хорошо для заключенного (переписка), может быть очень опасным для доверчивых женщин. В данном случае не имеется, конечно, в виду конкретный Андрей.

Как в кино бывает редко

Было бы прекрасно, если б из тюрьмы все выходили похожими на героя Василия Шукшина из "Калины красной". Пытающимися "завязать" с криминальным прошлым, порвать со старыми дружками. И своею добротою, великодушием осчастливить доверившуюся ему женщину. Или как в "Вокзале для двоих" - там в колонию угодил и вовсе невиновный.

Увы, жизнь показывает, что такие красивые сказки хоть и случаются, но крайне редко. Но на письма "заблудших душ" откликаются женщины, у которых не клеится с личной жизнью. Они хватаются за объявления о знакомстве из тюрьмы как за последнюю надежду создать семью. А вдруг это не найденная до сих пор вторая половинка? Вдруг грубость, жестокость всего лишь маска, а внутри - джентльмен, романтик, которого только надо приласкать, отогреть.

Разочарование, как в один голос утверждают психологи, за редким исключением почти неминуемо…

Ведь как быть с таким, например, случаем. Психически неуравновешенный заключенный очень сильно порезал горло лезвиями - попытка суицида. С ним долго и напряженно работал психолог. Тот немного успокоился, отдал спрятанные лезвия. Но надолго ли хватит этого "спокойствия"? А может, он тоже будет искать моральной поддержки у заочной знакомой? И кто может предугадать, чем может обернуться их встреча?

Что ищет женщина - понятно. А что ищет тот, кого жизнь обрекла (или он сам себя обрек?) на существование в тюремной камере? Сколько ни приходилось читать подобных писем, ни в одном не просматривалось желания дать, а всегда только взять (душевное тепло, понимание, сочувствие).

- Немаловажен для заключенного меркантильный интерес, - продолжает Наталья, - ожидаемая помощь от заочной знакомой. Сначала - передачи с чаем, сигаретами и прочим, возможно, даже и свидания. Пишут и для того чтобы подготовить почву для выхода из тюрьмы. Что делать, как устроиться на работу, а главное, где жить - у многих нет своего угла. Так что, с одной стороны, заключенных понять можно. Они пытаются пристроиться, как могут. Государство ведь никак не помогает им после освобождения адаптироваться в обществе.

А Ольга Локтева, начальник психологической службы Сахалинского УИН, добавляет:

- В некоторых городах страны имеются реабилитационные центры для бывших заключенных. Туда-то они и идут в первую очередь. Там практически помогают решить многие конкретные бытовые проблемы. Мы не раз поднимали вопрос создания такой организации в нашей области. Однако по понятным причинам (конечно, в первую очередь финансовым) до нее нам очень далеко.

…А пока роль реабилитационного центра часто выполняют женщины, мечтающие встретить принца. Хотя бы даже и посидевшего в тюрьме…

Валентина МИГАШКО, Фото Виктора ТИТОВА, Газета «Южно-Сахалинск сегодня».

26 февраля 2004г.