"Лишите моего отца родительских прав на меня..."

В этот маленький двухэтажный дом приводят детей (или они приходят сами), которым некуда деваться. Родители пьют или бомжуют, бросила мать, издевается отчим, негде жить...

Большие трагедии маленьких детей. А в каждой - горестная история коротенькой жизни, в которой сиротство и бесприютность, озлобленность на весь белый свет и спрятанная так, что не увидеть, доброта. И часто недоумение: почему это именно мне досталась такая доля?

...У одиннадцатилетнего Толи из Синегорска мать с отцом разошлись, потом появился отчим. Начались пьянки, скандалы. Мальчик оказался никому не нужным. Вот и убежал от голода и холода в лес. Построили с ребятами шалаш, в нем и жили. Вечерами грелись у костра, были сыты, потому как грабили дачи. Воровать нехорошо? А что же делать, есть-то хочется. Да и не учил его никто честной жизни. По окончании лесной эпопеи Толя решил податься к бабушке в Дальнее. В Южно-Сахалинске возле вокзала его поймали милиционеры и отвезли в приют (так дети называют социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних в Южно-Сахалинске).

...Когда мать ушла из дома, Галя осталась жить в бараке с отцом. Печка у них никогда не топилась, было холодно и грязно. Отец пил, заставлял ее лазить по свалкам и помойкам в поисках еды и одежды. Но самое страшное - часто избивал ее. Она голодала, плохо училась, потом и вовсе перестала ходить в школу. Когда девятилетняя девочка исчезла на полгода, отец этого даже не заметил. А она жила у подруги, которая и рассказала, что есть такой реабилитационный центр. Сюда-то Галя весной прошлого года и пришла сама. Сейчас ей четырнадцать лет. Галя просит, чтобы отца лишили родительских прав на нее.

...У Нади папа хороший. Не пьет, ее не бьет. Когда-то в их семье все было нормально. До тех пор, пока не решили переехать из Вахрушева в Южно-Сахалинск. Но жилья здесь нет. Через некоторое время мать запила и бросила их. А они с отцом скитались где придется, стали настоящими бомжами. Отец перебивался случайными заработками. В прошлом году решил поехать на путину на Курилы в надежде заработать денег хотя бы на маленькую квартиру. А тринадцатилетнюю Надю привел в приют. Теперь она ждет - летом отец обещал забрать ее.

…Родители Сережи развелись. Его к себе взял отец, а сестру - мать. Отец начать пить, бить его. Тогда Сережа сбежал из дома. В бегах пришлось несладко. От пацанов узнал, что есть такое место, где могут накормить, одеть, обогреть. Прошлой зимой после скитаний пришел в 12-ю школу и попросил: "Отправьте меня в этот приют". Завуч и привез его сюда. Из центра Сережу сразу отправили в больницу - полусиротство, бродяжничество не прошли бесследно.

Днем дверь на ключ

здесь не закрывается

Однажды директор Южно-Сахалинского социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних Валерий Батырь привез из материковской командировки идею. Он предложил создать в городе домашние воспитательные группы. И определять туда самых трудных, ершистых, конфликтных детей, которым по каким-то причинам тяжело приходится в коллективе, или тех, кто очень долго ждет оформления документов в детский дом. Сотрудники центра, что называется, загорелись. Прошло четыре года. И сейчас в четырех таких группах находятся двенадцать человек, а всего в большую жизнь отсюда вышли 49 детей.

Толя, Галя, Надя и Сережа живут в семье Оксаны Большенко. В реабилитационный центр каждый попал в разное время. Надя здесь с конца августа прошлого года, Галя - с мая, Сережа с прошлой зимы, у Толи почти такой же стаж. Они не жалуются на жизнь в центре. Но хором говорят, что в домашней группе лучше. А на просьбу найти здесь хоть какую-то малость плохого, долго думают, но заявляют, что такого нет. В этих уличных детях смешались детскость и взрослость. Они понимают, что многие их проблемы от неприспособленности к жизни, от того, что все в их судьбе наперекосяк. Вот как о себе рассказывает Галя:

- Мне было в центре хорошо. Но одно время я стала драться с девочками. Меня все раздражало, я сама в себе чувствовала агрессивность ко всем вокруг. Учиться не хотелось. Казалось, что я скоро сойду с ума. И когда узнала о домашней группе, попросилась в нее. Уже два месяца живу у Оксаны Станиславовны. Сейчас я успокоенная, перестала психовать. В школу хожу с удовольствием, даже прогуливать не хочется.

Домашняя группа Оксаны Большенко - это самая обычная городская трехкомнатная квартира. Общая комната - зал: кровать, телевизор, "стенка". Спальня, символически перегороженная шкафом, - здесь четыре кровати. Еще маленькая комната, где обитают Сергей - младший сын Оксаны Станиславовны (старшие живут отдельно) - и Денис (бывший воспитанник Оксаны из предыдущей группы). Расстаться с ним она не смогла, говорит, прикипела. Сейчас оформила опекунство). И наконец, маленькая кухонька. С трудом представилось, как здесь размещается все шумное семейство.

Оксана рассказала, что нужды ребята не испытывают. Всем детей обеспечивает реабилитационный центр. Предоставляет одежду, продукты, канцтовары и моющие средства, если нужно, даже покупает мебель. Конечно, свободных средств дома нет. У нее зарплата небольшая. А потому приходится экономить.

Хорошо бы, если б у каждой такой домашней группы был состоятельный друг семьи. Не спонсор, время от времени подкидывающий денег. А именно друг, с которым дети могли бы сходить в кино, театр, погулять, который бы свозил на рыбалку, купил кроссовки, а ко дню рождения - красивый торт. Вот это была бы настоящая, конкретная, адресная помощь. И не только материальная. К сожалению, такого пока нет.

В день нашей встречи все были дома. Метель уже закончилась, у школьников занятия не отменили. Но Оксана в школу детей не отпустила: на улице скользко, повсюду чистятся дороги, опасно. А потому дверь на ключ не закрывалась. Зачем? Все равно то один выйдет, то другой зайдет, друзья то к одному заглянут, то к другому.

- Оксана Станиславовна, а мне штаны сухие надо взять.

- А можно яблоко?

- Вас Сережа зовет.

- Оксана Станиславовна, к вам пришли.

- Толя гулять хочет.

"Тетенька, дайте

немного денег на булочку…"

Такая круговерть началась в этом доме четыре года назад. Оксана Большенко закончила пединститут. Работала в разных местах, в том числе много лет в детском саду. Но в один "прекрасный" момент осталась без работы. В центре занятости увидела объявление "Требуются…" - и пришла по указанному адресу в реабилитационный центр для несовершеннолетних детей. Здесь ее принял директор и в первую очередь спросил, одобряют ли ее решение дети, муж, другие близкие родственники: "Без этого не возьмем!"

С нею, ее родными долго работал психолог, проводились тестирование, беседы, был составлен акт обследования жилищных условий. Затем собрался медико-психолого-педагогический консилиум, состоящий из специалистов центра. На нем рассматривались кандидатуры детей, которые желали или которым было предложено перейти в домашнюю группу. Такие "процедуры" проводятся всегда. Это делается во избежание ошибок. Ведь ребенок и воспитатель, его семья могут и не подойти друг другу. Кстати, сейчас у Оксаны находится мальчик, у которого в центре любая стычка со сверстниками сопровождалась нервным срывом такой степени, что его каждый раз приходилось отправлять в психдиспансер. С ним и сейчас нелегко, но все же постепенно и он оттаивает.

С первой группой детей домой пришли с узелками в руках, пешком, благо идти недалеко (опять же, считает Оксана, хоть и незаметно, но это сближает). И она оставила их дома одних: пусть осмотрятся, а главное - чтоб не их встречали муж и сын, а наоборот. Тогда быстрее почувствуют себя не гостями, а хозяевами. Сама же во дворе поймала первую попавшуюся машину, объяснила ситуацию: надо привезти вещи детей. Бесплатно. Водитель согласился сразу же.

Соседи вначале приняли шумную компанию с неодобрением. Во-первых, когда видели, как затаскивают ящики с крупами, яблоками, другими съестными припасами, говорили: "Надо же, за кусок колбасы такую обузу на себя человек вешает". Многим, видно, невдомек, что продукты все рассчитаны по нормам на каждого ребенка, но и этого по-хорошему маловато. Что и мама Оксаны, и сестра еще помогают чем могут - везут с дачи разную зелень, овощи, а то курицу подкинут, то улов с рыбалки привезут. А во-вторых, шум, гам, тарарам. Что есть, то есть, признает Оксана. Многие дети ведь и по лестнице-то ходить не умеют: пробежит один, словно целая толпа промчится. Не задумываются вначале, что за стеной живут пожилые, возможно, больные люди. Но как-то зашла живущая рядом бабушка, пообщалась с детьми, и те стали вести себя тише.

Бывает всякое. Например, покупает Оксана что-то на рынке. И вдруг слышит: "Тетенька, дайте, пожалуйста, немного денег на булочку". Голос до боли знакомый. Смотрит - да это же Саша (Дима, Витя, Андрей…) клянчит у прохожих копейки. "Ой, Оксана Станиславовна… А я… я вам помочь пришел!" И ведь просит не потому, что голоден. Так проявляется стремление к независимости, желание доказать самому себе - и без взрослых не пропаду на этой земле. Да и просто привычка. Но в любой ситуации ребенка надо понять, многое уметь прощать, знать, когда надо обидеться, а когда обиду проглотить.

Постепенно соседи привыкли к беспокойному сообществу. Многие стали общаться с детьми, кому-то даже выказывать особое расположение. Почти все без исключения полюбили Колю. Он всем помогал: то кошку пропавшую разыщет, то тяжелую сумку поможет донести. Вообще Коля - особая история. Как-то у Оксаны пропали золотые украшения - пара колец, цепочка, сережки. Богатство невесть какое, но сам факт… В краже Коля признался сам. Он узнал, что в детдоме "Ласточка" живет его брат. Взял украшения, у продавщицы мороженого возле драмтеатра выручил за них 80 (!) рублей, чтобы купить брату подарок и поехать к нему в гости.

- Вы подумайте, - говорит Оксана, - он и цены-то вещам не знает. И ведь не для себя взял чужое, для родного человека. Попробуйте подобрать тут воспитательные слова. Мы вместе нашли ту продавщицу, забрали все. Купили фрукты, подарки и отправились в "Ласточку".

Потом Колю оформили в детский дом. Однажды в два часа ночи раздался стук в дверь, на пороге стоял Коля. Оксана накормила его, уложила спать, а утром совет центра решал, как быть дальше. Но Колю (как и многих других детей, оказавшихся в подобной ситуации) уже тянуло к доброте и заботе, к уюту и теплу, к месту, где он не просто один из многих воспитанников, а наоборот, один из немногих - личность. Оксана знает, что он снова убегал из детдома, да и сейчас где-то в бегах. Но к ней больше не приходил...

Нужны ли долговременные домашние группы?

- Вот именно поэтому, - говорит Оксана, - очень хочется, чтобы нам отдавали детей на длительный срок. Ну что такое пять-шесть месяцев? За это время ребенок едва получает хоть какое-то успокоение, начинает понимать, осознавать, что и у него в жизни есть свое предназначение, что и он за кого-то ответствен. Некоторые дети с удивлением смотрят, как муж целует меня, уходя на работу. Для нас, моих детей это обычно. А им, чаще всего видевшим в своей жизни только пьянки да ссоры родителей, такие взаимоотношения в диковинку. Мы их и не скрываем от детей.

У нас дома дети живут как члены семьи. Как наши собственные дети. Их здесь так же любят, так же выговаривают им за проступки, они ходят вместе с нами в гости к нашим родным и знакомым, помогают старшим, ухаживают за младшими. Учатся жить в семье. Представляете, каково им потом оказаться в детском доме. Конечно, я настраиваю детей на то, что, как это ни жаль, они у нас живут временно. Но когда они уходят в детдом, в душе все переворачивается. И для них это, конечно, стресс. В их сердечках, знаю, остается благодарность, смешанная с болью, часто с затаенной обидой и надеждой: а вдруг, вдруг оставят… Но "вдруг" не случается. Есть правила и порядки, нарушать которые нельзя.

А ведь жизнь в домашних группах не проходит для ребят бесследно. Потихоньку, незаметно, но произрастают в неприютных детских душах брошенные воспитателями зернышки доброты, адекватного отношения к жизни, людям.

Дольше других прожил у Оксаны Виталий. Она рада и горда, что в Углегорском детском доме, куда его определили, этого мальчика и сейчас выделяют среди других. Недавно наградили путевкой в спортивный лагерь во Владивостоке. Летел он туда через Южно-Сахалинск. И, конечно, пришел к Оксане. В самый разгар пурги.

- Как же ты в такую метелищу-то добирался?

- Да что вы! Я бы к вам и из космоса прилетел…

Оксана, конечно, помнит всех своих тридцать воспитанников. Они пишут письма, звонят, приходят. И о каждом она может рассказать целую историю. Как например, всем центром устраивали учиться Васю. Умный парень, а в училище посчитали: коли бывший бродяга, значит, не место ему среди "нормальных" детей. И делали все, чтобы только не принять его. Но пришлось!

Или как звонила и молчала в телефонную трубку Маша. Девочка очень не хотела уходить в детский дом.

- Маша, это ты?

В ответ только дыхание слышно.

- Маша, что-то случилось?

Тишина.

- Маша, ты соскучилась?

- Да… - и отбой.

Как нашлись наконец на материке, в Брянской области, бабушка и дедушка Миши. И она, полетев в отпуск, взялась довезти мальчика до них. Из Москвы на поезд билетов не было, упросили проводников посадить их "зайцами". А ночью нагрянули контролеры, и Мишу спрятали под сиденье. Недавно он прислал письмо: учусь хорошо, две пятерки - по физкультуре и ОБЖ.

Когда только-только создавались домашние группы, от них ожидали несколько иного. Думали, главное - обеспечить присмотр за детьми. Оказалось, все сложнее, глубже. Тут и привязанность детей к воспитателю, их ревность к родным сыновьям и дочерям, недоверие сначала и благодарность после месяцев совместной жизни, ссоры и дружба, неприятные истории и неожиданные сюрпризы. Все, как в обычных семьях.

Но в этом-то, считают в реабилитационном центре, и есть то главное, ради чего, собственно, все и затевалось. И здесь не только согласны с мнением Оксаны о создании долговременных домашних групп, но и мечтают быстрее сделать это. Пусть, например, живет ребенок в семье до 18 лет. К этому времени он успеет адаптироваться к жизни, хорошенько узнает ее с помощью своих воспитателей. В чем же дело? А в том, что воспитатель считается работником центра. Потому центру нужны новые, дополнительные ставки. Ведь если дети будут жить в семье долго, то потребуется и больше воспитателей. Проблема сложная, но не неразрешимая. Конечно, потребуется не только солидное финансирование, но и создание определенных законов на местном уровне. Решить проблему вполне по силам городским властям, считают в реабилитационном центре. Его директор Валерий Батырь ставил этот вопрос в администрации Южно-Сахалинска. Пока ответа нет.

Мечтают здесь и о семейных детских домах. Это, конечно, сложнее. Но думается, заведующая стационарным отделом Светлана Губанова да и другие специалисты центра скромничают, считая, что в этом направлении они сделали лишь первый шажок. Имеется в виду создание домашних детских групп. Побывав в семье Оксаны Большенко, послушав рассказы о такой же группе в Синегорске и других поселках, стало понятно, что за четыре года накоплен огромный опыт воспитания детей небольшими коллективами. Думается, следующий шажок - сначала по организации долговременных домашних групп, а потом, возможно, и домашних детских домов - за городскими властями.

Вот что сказала на это начальник отдела по проблемам семьи и детей управления социальной защиты населения администрации г. Южно-Сахалинска Галина ЩЕКОТОВА:

- Семья и чужой ребенок в ней… Здесь очень много нюансов - психологических, бытовых, материальных, моральных. Ведь дети в реабилитационный центр попадают самые разные. У кого-то родители - пьяницы, но гены до поры до времени "дремлют", а "проявляются" через какое-то время. Но бывает и наоборот: ребенок алкоголиков не наследует дурных наклонностей родителей. Есть психически неустойчивые, больные ребятишки.

После присвоения ребенку статуса (оставшегося без попечения родителей, сироты и т. д.) мы обязаны передать его в детский дом, так как работаем совместно с органами опеки и попечительства.

Сроки же пребывания детей в учреждениях социальной защиты регулируются законодательством. Чтобы продлить время нахождения несовершеннолетнего в учреждении, в том числе и в домашней воспитательной группе, нужны очень веские причины.

Думаю, в данном случае выход один. Если уж очень не хотят расставаться воспитатель и воспитанник, то первому целесообразно подумать о присвоении семье статуса приемной. Кстати, все необходимые на этот счет законы приняты и на федеральном, и на региональном уровнях. Конечно, быть воспитателем в домашней группе - это одно. А стать приемной матерью или приемным отцом - совсем другое. Но зато в последнем случае у ребенка появляется реальный шанс не просто обрести временный дом, но стать чьим-то. Знаю, в области есть такой пример. В Корсакове домашняя группа для ребенка плавно превратилась в приемную семью.

Думаю, именно подобный опыт за-служивает внимания, изучения и внедрения в жизнь.

P. S. Можно представить, сколько детей, брошенных беспутными родителями или волею случая оказавшихся в реабилитационном центре, мечтают попасть не в детский, а в обычный дом. Есть не в общей детдомовской столовой, а на кухне, спать не на казенной кровати, а на собственной. И чтобы рядом были люди, которым дорог и нужен именно ты. Но конечно, чтобы дом этот был не временный, а постоянный…

Валентина МИГАШКО, Фото Виктора ТИТОВА, Газета «Южно-Сахалинск сегодня».

6 февраля 2004г.